Читать дьявольская субмарина про побег из ссср. История одного побега из ссср. Побег из ссср вячеслава курилова был удачным

Ни Ангелам, ни смерти не предаёт себя человек, кроме как через бессилие слабой Воли своей

Эдгар По

«Есть моменты, в которых мы живём бесконечно, и потом они бесконечно живут в нас» … Но мы не живём большую часть, мы проживаем вспоминания, дурные или величественные. И в зависимости от них мы ощущаем себя или великанами, или бесславными ублюдками. Мы покупаем бутылку виски и идём на берег реки, и смотрим, как её течение, смешиваясь с виски, милосердно очищает нас от нашей слабости. Или она становится тяжелее бомбы.

Для аристократов это возможность, — та самая, какой её подразумевает современный личностный коучинг: вспомните, как капитан Рассела Кроу в фильме «Хозяин морей: На краю Земли» учит команду джентльменов: «Мир стоит на дисциплине и труде», — но потомки рабов с болью отвернутся от его слов, — и труд, и дисциплина для них обесценены навсегда, — аристократ же, пролежав в рвоте и самобичевании и преодолев 50-дневную тошноту и морскую болезнь, как герой Бенедикта Камбербэтча в трилогии «Путешествие на край Земли» выходит на сушу в прекрасном фраке и белых перчатках, начиная заново творить свой Рассвет вместе со всем живущим на планете. «Порядочный, честный человек никогда не станет невротиком», — вторит им мужественный врач Ян Голанд, поставивший на ноги 14 000 психических больных, на рубеже 20 и 21 веков.

Но пока люди бьются столетиями отчаяния в ловушках страшных подъездов, путаясь в их омерзительной зелёной краске, тайно восторгаясь, как Булгаков описывает состояние панической атаки и слабости: «Это было в сумерки, в половине октября. И она ушла. Я лег на диван и заснул, не зажигая лампы. Мне вдруг показалось, что осенняя тьма выдавит стекла, вольется в комнату и я захлебнусь в ней, как в чернилах. Я встал человеком, который уже не владеет собой. Я вскрикнул, и у меня явилась мысль бежать к кому-то, хотя бы к моему застройщику наверх. Я боролся с собой как безумный. Я кинулся в переднюю и там зажег свет, -нашел бутылку белого вина, откупорил ее и стал пить вино из горлышка… и шептал:

— Догадайся, что со мной случилась беда. Приди, приди, приди! Но никто не шел. В печке ревел огонь, в окна хлестал дождь»…

… То иногда кто-то понимает, что сможет взять свою личную Вершину, преодолеть всё, собрать лучшее в тебе в свою собственную личную квинтэссенцию, создать из самого себя Философский Камень. И как англичанин в фильме «Путешествие на край Земли», написавший последнюю фразу в своём судовом журнале «England Forever», ты пишешь как русский аристократ духа, как Слава Курилов, — вместо, быть может, тайного тщеславия кровавых граффити на стенах застенков Гулага или причащения воров там же на литургии своей кровью, как Святые, — сделав шаг за борт и добра, и зла, за борт и смирения, и борьбы, — ты напишешь на своём чистом листе «Россия Навсегда», потому что уже заслужил это право Первородного — ощутить невиданную никем из трусов Красоту Закатов и Рассветов, и плывя, как он, 3 дня в бушующем Океане к Свободе, ты её также найдёшь и заслужишь. Эта Россия только рождается, она в самом начале, но она уже каждый день торжествует через возрождение души каждого человека.

«Один в Океане» — документальный фильм, и есть документальный роман Вячеслава Курилова, и уже в 60-х годах поэты, такие, как Марк Ляндо , или Василий Аксёнов посвящали ему свои поэмы. Для экстремалов, ищущих духовного прорыва, для шестидесятников, покоривших Гималаи, — этот прыжок веры с борта лайнера высотой с 5-этажный дом в ночи в штормовой Океан, — их личная вершина, Эверест, Экстремум, Маверик.

Маверик — это та самая огромная Волна, появление которой необъяснимо наукой до сих пор, Волна-Гигант, Волна-До-Неба, которая всё ещё пугает и моряков, и даже самих духов Океана.

Взять Волну — это пробиться в Экстремум, Нексус, в Тёмную Башню, — к Квинтэссенции Всего, а она немыслима без преодоления себя. Слава пишет о Мавериках больше любого современного серфера, — на его долю выпали чуть ли они все.

… И там, в мире, проданном через логику познания добра и зла, в комнатах, где люди, загнанные в тупик, ищут утешения, — смеются из стен над ними демоны горя, страха, греха, и их лица без смысла, их лица без выхода, их лица на пограничной черте между добром и злом, — лики этих слепых демонов тупика и страха, вдруг падают в Ничто.

… Курилов прыгнул, а потому ты, Мастер Булгакова, приходишь ночью к своему проклятому окну, так пугающему тебя чернилами Тьмы, и зажигаешь свой свет, от чего за окном становится еще темнее, и видишь тот же самый дождь, который теперь приносит не осенний хаос, а ночной мрак. Ты берешь в руки лом и бьёшь по стёклам и зеркалам, по всей лжи, запутавшей тебя в миллиардах отражений, чтобы поработить тебя истинного тобой же самим, только лживым, — и твой Железный Занавес разлетается как хрупкое стекло, а Тьма больше не заливает мир чернилами, — и видишь Звёзды и Космос. Ты делаешь шаг за борт великой иллюзии, и страх, парализуя ядом тысяч шприцов, которыми мучили диссидентов, — вдруг трансформирован всепоглощающим чувством Красоты, и этим ты расторгаешь не только свою темницу, — ты выпускаешь на волю всех узников, — и прошлых, и настоящих, и будущих. И теперь ты заслужил Свет, а не только Покой.

Маверик ждёт нас, он ждёт долгие годы, милосердно нисходя к нашей трусости, слабости, эгоцентризму, панике, состоянию твари дрожащей. Если ты поднимешься на Него, — ты прощён, ты — равен Богу. Ты воскрес и сошёл в Бессмертие с твоих личных Креста и Кармы, кому как угодно.

»… И я мог смотреть сверху на океан, на остров, я был среди звезд, я плыл облаками в ночном небе. Я был каждым деревом, каждым цветком, я проносился ветром по верхушкам пальм, я был отражением звезд в зеркале лагуны.

В меня вошла одушевленная Тишина… А когда через некоторое время она незаметно исчезла, в душе сохранилось чувство бесконечной благодарности, которое оставляет по себе любовь, навсегда озарившая душу.

«Океан любит меня, он вынес меня на берег, как на ладони», — думал я. Чувство ответной любви затопило мою душу. Мое тело будто исчезло, растворилось.

Последнее, что я помню, был звук обрывающейся струны. Мое «я» внезапно расширилось и стало включать в себя огромное пространство»…

"... Море, Бог и Йога - это те три вектора, которые сошлись в одной точке - в точке побега, в точке прыжка и в тех трех сутках в океане. Все это главные составляющие славиной души и его личности. Все это и привело его к «фокусу». И был прыжок. ..."

Когда иной раз в споре начинают говорить о том, что русские перед большевиками вечно праздновали труса, я вспоминаю погибшего несколько лет назад океанографа и писателя Славу Курилова. Уж он-то безусловно принадлежал к малому племени смельчаков, дерзавшему против подлой власти. Прыжок в бескрайний океан с кормы огромного советского парохода, трехдневный заплыв в воде, кишащей просоветскими акулами, в сторону неведомых Филиппин; кто еще мог такое сотворить, если не русский интеллектуал, спортсмен и йог Слава Курилов?

В конце 80-х я состоял членом совета при американском Фонде имени Роберта Кеннеди, который ежегодно награждал разноплеменных борцов за права человека. Несколько раз я выставлял различных российских правозащитников, однако ни один из моих кандидатов не подошел по каким-то неведомым параметрам политической корректности. Однажды пришла в голову идея выставить на соискание этой премии двух российских мужчин, проявивших в этой борьбе не только нравственное, но и исключительное (если не фантастическое) физическое мужество. Речь шла о воспетом Хвостенко скульпторе Олеге Соханевиче, переплывшем на надувном матрасе Черное море, и о Славе Курилове, который трое суток плыл в Тихом океане, чтобы почувствовать под собой не-советскую почву, и позднее написал удивительную книгу о гигантской массе воды и об одиноком человеческом существе, обратившем свое бегство в победу.

Увы, ни тот, ни другой не были удостоены. Премию в тот год получила Винни Мандела. На заключительном приеме любопытно было наблюдать криминальную даму в обществе американских либералов.

Слава Курилов был человеком не премиального, но уникального племени. Всю жизнь такие люди проводят в поисках опасностей, ну а опасности сами жадно выискивают этот народ. Уже добравшись в прямом и переносном смыслах до твердой почвы и получив канадский паспорт, он отправился в отпуск, но не в Майами и не на Гавайи, а в Богом забытый Белиз (Британский Гондурас). В детстве, небось, этот Слава, как и подобает «русскому мальчику», был филателистом; отсюда и тяга к Британскому Гондурасу.

Даже такое невинное дело с рук ему просто так не сошло. Какая-то банда местных мафиози вычислила в нем богача-янки, похитила и потребовала выкуп. Пришлось Курилову каким-то несусветным образом самому выбираться из белизовского «зиндана». Так уж все устроено для тех, кто «ищет бури», то есть для современных байронитов.

В каком-то смысле он воплощал в себе одновременно и гумилевского читателя, и его же героя, бросающего вызов судьбе. Так и погиб он в этом образе, насколько мне известно, во время спасательной операции на озере Кинерет, по водам коего ходил Иисус. Остается только жалеть, что не привелось встретиться и поговорить о делах пролетающих лет и о «преданьях старины глубокой».

Русской интеллигенции не след забывать своих героев: их не так много. Тот, кто прочтет эту книгу, никогда не забудет страниц, в которых Слава Курилов, покрывшийся за три дня и три ночи одинокого плавания светящимися микроорганизмами, скользит в тихоокеанской ночи, каждым своим движением поднимая ворохи огня; вот он, образ вечного мятежника!

В. Аксенов

Очень трудно в наше время высказывать свое мнение. На нею тут же начинают нападать и топтать ногами. Я знаю заранее, что очень многие с ним не согласятся. Мне приходиться защищать его, прикрывать обеими руками вместо того, чтобы показать со всех сторон. Для меня же чужое оригинальное мнение то же, что живое растение.

Пишу так, как хочу. Для себя. Десять человек всегда это прочтут.

…Я посмотрел на часы: времени оставалось совсем немного. Было так хорошо сидеть среди друзей и ни о чем не думать.

Пора, - велел я себе. - Лайнер у северной оконечности острова. У тебя есть полчаса.

Я встал из-за стола.

Куда же ты! Посиди с нами!

Мне не хотелось придумывать какую-нибудь ложь в такой важный для себя момент.

Я не скоро вернусь, - сказал я тихо, но внятно и пошел к выходу, не дожидаясь дальнейших расспросов.

Через полчаса, когда лайнер будет проходить возле острова Сиаргао, я шагну через борт, через границу государства.

Я поднялся на верхний мостик и стал всматриваться в горизонт на западе. Никаких огней. Нет луны. Нет звезд. И у меня нет компаса.

Не все ли равно теперь! - подумал я. - Жребий брошен.

Я вернулся в каюту сделать последние приготовления. Надел короткую майку, узкие шорты, чтобы не мешала ни одна складка, несколько пар носков, необходимых на острых рифах, на шею повязал платок, на случай, если придется перевязать рану. Мысль о спасательном жилете я отбросил сразу - он бы сильно замедлял плавание, да я и не решился бы пронести его на корму. У меня был амулет. Я сделал его сам еще в Ленинграде по способу, взятому из «Книги царя Соломона», переведенной неизвестно кем и попавшей ко мне из самиздата. Он должен был хранить меня от акул и других опасностей, но его действие ограничивалось только одними сутками.

Письмо или записку я не мог оставить: ее могли прочесть до того, как я появлюсь на корме.

Я присел на койку. С этой минуты я, слабый человек, бросаю вызов государству. В моей жизни никогда не было момента, равного этому по важности.

Я попросил у Бога удачи - и сделал свой первый шаг в неизвестность.

Помню улицу в маленьком провинциальном городе, дом и комнату, где я обычно сидел за столом и неохотно делал уроки. За окном, через улицу, я всегда видел высокий серый забор. Иногда на нем сидела кошка - ей так же, как и мне, хотелось видеть, что там, за забором. Мне приходилось смотреть на него каждый раз, когда я поднимал голову от книг. Я ненавидел этот серый забор, потому что он стоял между мной и тем загадочным внешним миром. Иногда мне удавалось смыть его усилием воли. Я мысленно представлял себе большие океанские волны, и они, накатываясь, постепенно сносили его начисто. Передо мной открывались неведомые дали - тихие лагуны тропических островов с пальмами на берегу, одинокий парусник вдали у горизонта и необъятный простор океана. Но когда я уставал мечтать и приходил в себя, я видел перед собой снова неумолимый серый забор…

В тот день, когда мне уже в который раз отказали в визе для работы на океанографических судах дальнего плавания, мое терпение закончилось. Обычно мне отказывали без указания причин. На этот раз в моем личном деле была приписка-приговор: «Товарищу Курилову - посещение капиталистических государств считаем нецелесообразным». Меня как будто ужалили. Все во мне взвилось на дыбы. Это уже конечно безнадежно! Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу!

Вот тогда-то у меня пропал всякий страх. Очень странно, но на какое-то время я стал свободным. Никакие патриотические обязательства меня больше не связывали. Я почувствовал себя пленником в этой стране, а ведь только святой может любить свою тюрьму. Невозможно смириться с тем, что, родившись на этой чудесной голубой планете, ты пожизненно заперт в коммунистическом государстве ради каких-то глупых идей.

Выход был один - бежать. Куда угодно, но только бежать прочь.

Какое это удивительное состояние, когда нет больше страха. Хотелось выйти на площадь и расхохотаться перед всем миром. Я был готов на самые безумные действия.

И вот однажды, в один грустный, пасмурный день, я прочел в газете объявление, что через месяц большой пассажирский лайнер идет к экватору с туристами на борту. Никаких виз не требовалось: в течение двадцати дней лайнер будет находиться в открытом океане без заходов в иностранные порты. Круиз назывался «Из зимы в лето», место сбора туристов - Владивосток.

Писать свое мнение о любой автобиографической книге довольно сложно, ведь волей-неволей скатываешься к тому, что описываешь не свое отношение к книге, а свое отношение к автору, к той фигуре, чья жизнь описывается. О Вячеславе Курилове я до знакомства с книгой ничего не слышала, и, по правде говоря, стыда по этому поводу не испытываю. Да, возможно я буду в своей рецензии слишком субъективна, но такое уж впечатление у меня сложилось об авторе и его жизни.
Книга "Один в океане" представляет собой автобиографию Славы Курилова, советского путешественника.
Условно, книгу можно разделить на 3 части. Первая отведена подготовке к побегу и прыжку с лайнера, а также красочным описаниям "ужасной" жизни в СССР. Описывая то, как люди вели себя во время круиза, он не скупился на высокомерие и осуждение поведения окружающих его людей. Видимо это было сделано целенаправленно, чтобы читатели поняли, что от такой жизни он сбежал неспроста. Не просто так его душа просилась к благам цивилизации в "любую западную страну, предпочтительно в Канаду".
И хотя он пишет, что ненависти к стране он не испытывал, читая то, как он описывает свою жизнь до побега и в целом Советский союз 70-х годов, впечатление складывается совсем противоположное.
Во второй части описано само плавание. Причем описывается оно так, чтобы вызвать сопереживание и сочувствие у читателя. Я к числе сентиментальных читателей не отношусь, поэтому мне то и дело хотелось прокомментировать очередное описание чем-то вроде: "Ты же знал, на что идешь, зачем теперь жаловаться? Что хотел, то и получил?" Или что, человек, нырнувший в открытый океан рассчитывал найти там шлюпку со всем необходимым? Да и оказался за бортом он по собственной воле.
Еще в самом начале меня удивляло, как он решился бросить все даже не сообщил о своих намерениях никогда больше не возвращаться своей семье. Хотя в особо тяжелый момент в океане он вспомнил о родителях и жене. Но он дает ответ довольно скоро, он прост, но лично мне не понятен: "Кровные узы были во мне ослаблены. Семейные радости, отношения с родственниками меня не увлекали". Пусть так, каждый делает свой выбор, но зачем тогда нужно было создавать семью, если это не нужно и не доставляет радости?
Третья часть рассказывает поиске пути после плавания и воспоминаний о детстве, юности, практике йоги, службе, испытаниях атомной бомбы и многого другого.
Если вы не любите описания, то эта книга точно не для вас, поскольку именно из них она и состоит. Описание волны на две страницы, медуз на страницу, острова, описание дыхательных упражнений... Читать это нудно и не слишком интересно.
Нет, если я еще захочу прочитать мореплавателей, то лучше выберу Беринга, Амундсена или из более современных - Кусто.

Ночью 15 декабря 1974 года из морских волн на берег филлипинского острова Сиаргао вышел светящийся в темноте человек. Он весь был облеплен планктоном и горел ярким биолюминисцентным "живым" огнем, освещая вокруг себя окрестности. Он был истощен и измотан, три дня назад в 100 километрах от этого места он прыгнул в воду с высокого борта океанского круизного лайнера "Советский Союз". Кто такой Слава Курилов и как ему удалось совершить такой дерзкий побег - в материале историка и писателя Алексея Суконкина для РИА PrimaMedia.

Океан любит меня. Он вынес меня на берег как на ладони. Чувство ответной любви затопило мою душу. Моё тело будто исчезло, растворилось. Я мог смотреть сверху на океан, на остров, я был среди звезд, плыл облаками в ночном небе, я был каждым деревом, каждым цветком, я проносился ветром по верхушкам пальм, я был отражением звезд в зеркале лагуны. В душе сохранилось чувство бесконечной благодарности, - Станислав Курилов.

В декабре 1974 года выпуски новостей во всем мире запестрели сногсшибательной новостью: "Гражданин Советского Союза бросился в Тихий океан с борта советского пассажирского лайнера. После трех суток, проведенных в воде, он самостоятельно вышел на филлипинский берег". Вскоре общественности были раскрыты имя и фамилия безумного беглеца – им оказался ленинградский океанолог Станислав Курилов.

Лайнер Советский Союз в порту Владивостока. Фото: Виктор Чернов

Сказать, что это было незаурядное событие, это ничего не сказать. Да, люди и раньше бежали из СССР по самым различным причинам, но такого прежде не было! Побег был осуществлен самым немыслимым и самоубийственным способом, просчитать возможность которого не смогли даже опытные сотрудники госбезопасности! Да и немудрено было предположить, что найдется доброволец, согласившийся на неопределенное время оказаться посреди Тихого Океана без всякого понимания своей судьбы, в окружении кровожадных акул и быстрых морских течений! Даже наиболее физически подготовленные и выносливые пловцы только высмеивали даже саму мысль о подобной авантюре. Но Слава Курилов шагнул не только за государственную границу, но и за границу человеческих возможностей. И смог победить в противостоянии человека со стихией!

Комитет государственной безопасности СССР вывернул наизнанку всех лиц, тем или иным способом соприкасавшихся с Куриловым до его побега, и многие из-за этой связи сильно пострадали. Накал репрессий был таков, что понесла наказание даже билетерша в кассе "Аэрофлота", которая продала Курилову билет на самолет рейса Ленинград – Владивосток, которым он улетел на Дальний Восток, чтобы сесть на круизный лайнер, идущий "Из зимы в лето".

Кем же был этот человек – Слава Курилов?

Нисколько не оправдывая его бегство из страны, в которой он родился, мы попробуем посмотреть на его авантюрный поступок как на смелый шаг, как на вызов стихиям природы, как на осознанное действие, стоящее далеко за пределом человеческих возможностей, не вызванное, тем не менее, безысходностью или иными оправдательными мотивами.

Станислав Курилов родился в 1936 году в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ), а детство провел в городе Семипалатинск. С детства его тянуло к воде. Отчасти потому, что старшие родственники постоянно отгоняли его от всяческих водоёмов, уверенные в том, что маленький Слава обязательно должен утонуть – так как первое слово, сказанное им в жизни, было "вода". Но когда пришло время отправляться в пионерский лагерь, родные забыли наказать ему не приближаться к воде. В итоге, в 10-летнем возрасте Слава на спор переплыл Иртыш, который в районе Семипалатинска достигает ширины в двести метров. Там он чуть было не попал под большие гребные колеса речного пассажирского теплохода, и только чудо спасло его от гибели. Но это никоим образом не погасило в нем мысли о море, и в 15 лет Слава сбежал из дома в Ленинград в надежде проникнуть юнгой на какое-нибудь судно и уйти в кругосветное путешествие. Но, увы… тогда его мечта не осуществилась.

Однако спустя время, морской город Ленинград сделал своё дело – Курилов поступил на специальность "океанология" факультета метеорологии Ленинградского гидрометеорологического института. А в 1962 году студентом-океанографом принял участие в рейсе учебного судна "Батайск" из Мурманска в Одессу вокруг Европы.

"На "Батайске" нас было триста человек - студентов-океанографов и курсантов мореходных училищ. Нам, студентам, как раз и не доверяли больше всего, опасаясь всяческих неприятностей. В проливе Босфор судно все же вынуждено было сделать короткую остановку, чтобы взять на борт местного лоцмана, который провел бы "Батайск" через узкий пролив.

Утром все студенты и курсанты высыпали на палубу, чтобы хоть издали посмотреть на минареты Стамбула. Помощник капитана тут же всполошился и принялся отгонять всех от бортов. Я сидел над штурманским мостиком и мог видеть все, что происходило на палубе. Когда любопытных отогнали от левого борта, они тут же перебежали на правый. Помощник капитана понесся следом, чтобы прогнать их и оттуда. Вниз уходить они, понятно, не хотели…

"Батайск" стал медленно крениться с борта на борт, как при хорошей морской качке…

Дело кончилось тем, что разъяренный капитан приказал немедленно убрать помощника капитана с палубы и запереть его в каюте, что с удовольствием тут же выполнили два дюжих курсанта".

После окончания института Слава Курилов занимался своей любимой работой – изучал океан, работая в филиале Института океанологии Академии Наук СССР в Ленинграде. За время работы он побывал во многих уголках Советского Союза и провел много научных экспериментов. Как-то Станислав целый год прожил на острове Ольхон на озере Байкал. А в 1968 году в Геленджике на Черном море принимал активное участие в испытаниях подводной станции "Черномор", где ему пришлось прожить несколько недель. Там он исследовал возможности человека на запредельных режимах глубоководных работ.

Соратники отмечали его фантастическую выносливость и натренированность, которую он достиг, самостоятельно занимаясь йогой. Позже, уже после побега, когда за рубежом снимали про него фильм, Курилов утверждал, что занимался йогой каждый день – от двух до двенадцати часов, насколько позволяло время. Как-то без еды продержался 36 дней, а без воды – две недели. Результаты, находящиеся далеко за пределом понимания и возможностей обычного человека. Безусловно, это помогло ему в будущем, когда он без воды и еды три дня находился в открытом океане.

Побывал Курилов и во Владивостоке, где по некоторым данным работал инструктором по глубоководному погружению в Институте биологии моря.

Как-то узнав о научной и морской практике Жака Ива Кусто, группа советских молодых океанографов - и Слава Курилов в том числе - загорелась желанием принять участие в экспедиции известного французского исследователя. Все только и жили с той мыслью, что смогут стать участниками экспедиции со столь знаменитым руководителем. Уже даже был составлен план совместной научной работы, но вдруг компетентные органы наложили вето на выезд ученых за границу.

Из книги С. Курилова "Один в океане": "В тот день, когда мне уже в который раз отказали в визе для работы на океанографических судах дальнего плавания, мое терпение закончилось. Обычно мне отказывали без указания причин. На этот раз в моем личном деле была приписка-приговор: "Товарищу Курилову - посещение капиталистических государств считаем нецелесообразным". Меня как будто ужалили. Все во мне взвилось на дыбы. Это уже, конечно, безнадежно! Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу!

Вот тогда-то у меня пропал всякий страх. Очень странно, но на какое-то время я стал свободным. Никакие патриотические обязательства меня больше не связывали. Я почувствовал себя пленником в этой стране, а ведь только святой может любить свою тюрьму. Невозможно смириться с тем, что, родившись на этой чудесной голубой планете, ты пожизненно заперт в коммунистическом государстве ради каких-то глупых идей.

Выход был один - бежать. Куда угодно, но только бежать прочь.

Какое это удивительное состояние, когда нет больше страха. Хотелось выйти на площадь и расхохотаться перед всем миром. Я был готов на самые безумные действия".

Это был перелом, после которого советский ученый принял окончательное решение сбежать за границу. Его можно осуждать, можно клеймить, можно восхищаться. Но человек принял для себя решение и в дальнейшем жил только одной мыслью, одним вопросом – как уйти.

Станислав Курилов рассматривал различные варианты перехода границы. И вполне естественно, что как океанолог он изучал возможность пересечения морской границы. Безусловно, Курилов знал о жутком по сути эксперименте французского врача и биолога Бомбара Алена, который в 1952 году решился на отчаянный шаг – переплыть Атлантический океан на надувной спасательной лодке. В то время Бомбар много работал над созданием методик выживания для людей, попавших в кораблекрушение. И вот, в качестве демонстрации возможностей человека, он пошел на этот риск.

"Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха", - так заявил он в начале 1950-х годов.

Бомбар считал, что человек вполне в состоянии перенести одиночное трансокеанское плавание без еды, и решил доказать это лично. И он это доказал, за 65 дней проплыв 4400 километров, питаясь только пойманной рыбой и планктоном. Своим путешествием Бомбар Ален доказал, что человек способен выжить в самой критической ситуации, если отбросит мысли о страхе…

И вот, в ноябре 1974 года Станиславу Курилову на глаза попадается объявление в газете, в котором говорится о предстоящем круизе лайнера "Советский Союз" из Владивостока до экватора и обратно. Круиз так и назывался – "Из зимы в лето".

Курилов понял, что это тот шанс, который упускать нельзя. Как он впоследствии говорил, круиз одинаково мог стать как "тренировочным", в ходе которого он на будущее смог бы оценить обстановку и условия совершения побега, так и "прощальным". Если бы позволила обстановка, Курилов был готов покинуть судно в первом же рейсе.

Круиз выполнял пассажирский паротурбоход "Советский Союз". В то время это было самое крупное советское пассажирское судно – "Советский Союз" имел длину 205 метров, ширину 25 метра, осадка была около 9 метров, а водоизмещение составляло 23 тысячи регистровых тонн.



Пассажирский лайнер "Советский Союз"в бухте Золотой Рог, Владивосток, 1957 год. Фото: Wikipedia.org, Gaggy Dun

Судно имело свою, весьма уникальную историю: оно было построено в 1922 году в Германии и под именем AlbertBallin вошло в состав германского гражданского флота. В 1935 году нацистским правительством оно было переименовано в Hansa, а с началом Второй мировой войны судно было мобилизовано в Kriegsmarine (ВМС фашистской Германии) и в качестве транспорта занималось перевозкой войск и грузов. В январе 1945 года во время эвакуации войск и населения из Восточной Пруссии, Hansa в составе конвоя вышла из Данцига, но из-за поломки машины вынуждена была остановиться. Командир немецкого конвоя решил перераспределить пассажиров, и более двух тысяч человек должно было перейти на Wilhelm Gustloff. Однако, капитан лайнера Wilhelm Gustloff отказался принять такое количество людей на свое и без того переполненное судно, и далее решил идти самостоятельно, не дожидаясь кораблей эскорта. Чем это закончилось, знают все – капитан 3-го ранга Александр Маринеско на подводной лодке С-13 торпедировал немецкое судно, в результате чего, по разным данным, погибло от 5348 до 9343 человек, а советская печать назвала сие "атакой века". То есть, те две тысячи человек, которым нужно было перейти на Wilhelm Gustloff с остановившейся Hansa, можно сказать, уцелели только чудом. И такой счастливый исход для пассажиров Hansa повторится еще раз в марте 1945 года, когда битком набитое людьми, немецкое судно недалеко от Варнемюнде "поймает" морскую мину и затонет на глубине 20 метров. По счастливой случайности все пассажиры и экипаж Hansa будут спасены. А судно пролежит еще четыре года. В соответствии с решениями Потсдамской конференции руководителей трех союзных держав (СССР, США и Великобритании) военно-морской и торговый флоты Германии были разделены между странами-победителями в счет репараций. После раздела немецкого флота тройственной комиссией, однотипные турбоходы Hansa и Hamburg отошли к СССР. Аварийно-спасательной службой Балтийского флота судно было поднято и направлено на верфь в Варнемюнде, где было отремонтировано, и в 1955 году под новым именем "Советский Союз" было передано Советскому Союзу. В 1957 году судно перешло на Дальний Восток и поступило в распоряжение ДВМП. "Советский Союз" работал на каботажной линии Владивосток – Петропавловск-Камчатский, иногда отвлекаясь на выполнение круизов с советскими туристами – без захода в иностранные порты.

В 1982 году судно было переименовано в "Тобольск" и передано на одну из фирм Гонконга для разделки.

И вот, Курилов на судне. В своей книге он описывает быт 1200 туристов, которые отправились "из зимы в лето". В общем-то нет особой нужды цитировать его описание, так как каждый из читателей вполне может себе представить, что могло происходить на круизном судне, наполненном людьми, вырвавшимися из омута повседневной бытовухи…

Прогуливаясь как-то по отсекам судна, будто бы случайно Курилов заглянул в штурманскую рубку, где помощник штурмана коротко обрисовал ему общую схему маршрута. Мало того, спустя несколько дней в одном из помещений лайнера появилась огромная карта, на которой экипаж специально для обозрения пассажирами, отмечал пройденный путь. И вот именно тогда Курилов обратил внимание на небольшой остров Сиаргао, который ближе других был расположен к линии маршрута "Советского Союза". Все тщательно взвесив, Станислав Курилов принимает решение.

Из книги С. Курилова "Один в океане": "Этот день, тринадцатое декабря, был одним из самых незабываемых дней в моей жизни. Я уже не имел контроля над ситуацией, решение было принято, и я тут же почувствовал его психологический эффект. Я не мог думать о будущем - у меня не было будущего. В назначенный час я беру свое плавательное снаряжение и иду на корму лайнера, потом прыжок в темноту и… полная неизвестность. Я не мог думать о прошлом - оно исчезло, отпало само собой. Все мое внимание сосредоточилось на настоящем. Я живу в этом отрезке настоящего, и он, как шагреневая кожа, неумолимо сокращается.

Через полчаса, когда лайнер будет проходить возле острова Сиаргао, я шагну через борт, через границу государства.

Я поднялся на верхний мостик и стал всматриваться в горизонт на западе. Никаких огней. Нет луны. Нет звезд. И у меня нет компаса.

- Не все ли равно теперь! - подумал я. - Жребий брошен.

Я вернулся в каюту сделать последние приготовления. Надел короткую майку, узкие шорты, чтобы не мешала ни одна складка, несколько пар носков, необходимых на острых рифах, на шею повязал платок, на случай, если придется перевязать рану. Мысль о спасательном жилете я отбросил сразу - он бы сильно замедлял плавание, да я и не решился бы пронести его на корму. У меня был амулет. Я сделал его сам еще в Ленинграде по способу, взятому из "Книги царя Соломона", переведенной неизвестно кем и попавшей ко мне из самиздата. Он должен был хранить меня от акул и других опасностей, но его действие ограничивалось только одними сутками.

Письмо или записку я не мог оставить: ее могли прочесть до того, как я появлюсь на корме.

Я присел на койку. С этой минуты я, слабый человек, бросаю вызов государству. В моей жизни никогда не было момента, равного этому по важности.

Я попросил у Бога удачи - и сделал свой первый шаг в неизвестность".

С точки зрения здравого смысла шансы Станислава Курилова добраться до берега живым выглядели так: если во время прыжка он не разобьется от удара о воду, если в теплом море его не сожрут акулы, если он не утонет, захлебнувшись от усталости, если его не разобьет о рифы возле берега, если хватит сил и дыхания выбраться на сушу и если к этому времени он все еще будет жив - то только тогда он, может быть, сможет поблагодарить судьбу за небывалое чудо спасения.

И вот, по карте, вывешенной для всеобщего обозрения, он рассчитывает наиболее благоприятное время для побега – когда судно будет на траверзе острова Сиаргао. К этому времени он берет ласты, маску с трубкой и перчатки с перепонками, надевает шорты и майку, а так же несколько носков, и идёт по тёмной палубе к корме. Прыгать ему предстоит ночью, в корму, под огромные вращающиеся винты – только здесь прыжок может оказаться незамеченным. На палубе любое движение он воспринимает против себя, то ему кажется, что его хотят задержать матросы, то какие-то пассажиры, но вот он уже у кормы, смотрит мгновение вниз, и… прыгает с 15-метровой высоты.

Курилова бросает под винты, но его не размололо, не превратило в фарш и корм для акул, но выбросило в сторону, и вскоре беглец уже на поверхности, в ластах и маске. Он ориентируется по огням уходящего судна. И плывет.

Однако вскоре огни ушли, а затянутое небо скрывало от него звезды. Ориентироваться стало невозможно, и тогда к нему пришел СТРАХ.

Из книги С. Курилова "Один в океане": "Я верю, что от страха можно умереть. Я читал о моряках, которые погибали безо всяких причин в первые дни после кораблекрушения. Происходит какое-то самовозбуждение - одна волна страха вызывает другую, большую. Я почувствовал, как судороги стали сжимать горло, мне хотелось кричать. Еще несколько мгновений - и я задохнусь.

В этот момент у меня мелькнула мысль, что мое положение еще совсем не безнадежно, и я просто убиваю себя сам. Я собрал всю свою волю и "взглянул в лицо страху". Этому приему я научился давно, еще когда ходил по ночам на кладбище, чтобы воспитать в себе храбрость. Мне было тогда лет семь-восемь, и я думал, что только так можно выработать в себе бесстрашие. Это очень простой прием, когда его вполне освоишь. Если "отведешь глаза" на мгновение, страх снова набрасывается с прежней силой. Нужно удерживать концентрацию некоторое время и целиком погасить его волны.

Страх постепенно проходил. Я почувствовал, что снова могу дышать равномерно и глубоко.

В моем положении ничего больше не оставалось, как дожидаться утра, просто держась на поверхности. Я понял, что не смогу найти дорогу без звезд".

Ориентир появился с рассветом, и тогда Курилов смог наконец-то выбрать направление движения. Он плыл, старательно заботясь о том, чтобы ни одна капля воды не попала в лёгкие – он знал, в противном случае отдышаться он уже не сможет, и погибнет. Выбрав ритм, он продолжал грести в направлении берега – по крайней мере, туда, где в его понимании должен был быть этот берег.

В первый же день солнце обожгло спину и руки, которые нестерпимо горели. Мышцы ног стали забиваться, и время от времени ему приходилось отдыхать, лежа на спине. Во второй половине дня он увидел вдали горы – он знал, что остров Сиаргао был гористым. Вторая ночь была звездной, что позволило плыть в направлении острова, над которым он уже стал различать какие-то огни. Второй день прошел в борьбе с течением и в осознании того, что ноги начали отказывать. Порой приходилось плыть только на руках. От усталости, обезвоживания и истощения у него началось помутнение сознания.

В какой-то момент времени Курилов ясно осознал, что его психика тронулась, что он уже не вполне адекватно воспринимает происходящее. В третью ночь он ясно услышал в голове голос, который сказал ему: "Плыви на звук прибоя"! Он прислушался, и действительно услышал где-то вдали нарастающий шум. Спустя несколько часов он коснулся ногами поверхности суши…

Лайнер "Советский Союз" развернулся и некоторое время курсировал в районе, где по предположению ответственных лиц должен был быть в море "выпавший за борт пассажир". Затем родственникам беглеца было объявлено, что он "пропал без вести". И лишь "Голос Америки" расставил все точки над i.

После прыжка

Полгода Курилов провел на Филиппинах, ожидая решения властей по его судьбе. Полтора месяца он провел в тюрьме. Там его не воспринимали как обычного заключенного – все знали его судьбу и относились к нему вполне благосклонно. Начальник тюрьмы даже брал его с собой на "вечерние обходы", в ходе которых они посещали местные кабаки, где напивались местного алкоголя. После освобождения Курилов работал в местной пиццерии, копал канавы и ждал решения властей. После того, как Канада разрешила ему поселиться на её территории (там проживала его сестра), Станислав покинул Филиппины.

В Канаде он работал в различных американских и канадских океанографических фирмах, которые занимались исследованиями моря, поисками полезных ископаемых и поставками водолазного снаряжения. Работал и на Гавайских островах, и за Полярным кругом. В какой-то момент судьба свела его с израильскими писателями Александром и Ниной Воронель, которые, узнав историю его побега из СССР, решили снять художественный фильм. Сценарий поступил в работу на канале Би-Би-Си, но по каким-то причинам фильм так и не появился. Зато пока шла работа над фильмом, Курилову выдали аванс, на который он прилетел в Израиль и прожил там несколько месяцев. За это время он успел познакомиться с Еленой Генделевой, которая впоследствии стала его женой. В 1986 году Станислав переехал в Израиль на постоянное место жительства.

29 января 1998 года Станислав Курилов при выполнении очередного погружения в Тивериадском озере погиб, запутавшись в рыболовной сети и выработав весь воздух.

Море спасло его, и море же его убило.



Курилов с женой Леной. Фото: Из архива Елены Гелендевой

Станислав Курилов вошел в историю как один из самых бесшабашных беглецов. Отдать должное, он не хаял свою страну из-за безопасного рубежа, как это делали многие другие современные ему диссиденты. В книге Курилов несколько раз даже выражал сожаление, что ему пришлось расстаться с друзьями и родными. По его поведению можно сделать вывод, что политическое устройство государства в его побеге практически не играло никакой роли – он просто был авантюристом, способным бросить вызов любой ситуации. И он этот вызов бросил – чекистам, которые "спрофилактировали" его возможный побег "на всякий случай", чем, собственно, и сделали этот побег возможным.

Он бросил вызов государству – и победил! Победил только благодаря своей исключительной выносливости, стойкости и готовности смотреть смерти в лицо. Такое подвластно далеко не всем, даже самым смелым людям.

И все же заочно в СССР он был приговорен к 10 годам лишения свободы за измену Родине.

В 2012 году режиссёром Алексеем Литвинцевым был снят о Курилове документальный фильм "Один в океане".

Почти трое суток он провёл в Тихом океане, совершив побег из Советского союза с борта круизного лайнера...

О круизе «Из зимы в лето» Слава Курилов узнал, прочитав объявление в ленинградской газете. Это был декабрь 1974 г. Лайнер «Советский Союз» отправлялся в 20-дневное путешествие из Владивостока к экватору и обратно без заходов в иностранные порты.

Убрав подальше шубы и меховые шапки, советские граждане «ушли в отрыв». Загорали под тропическим солнцем, купались в бассейнах судна. «За дверью каждой каюты - музыка, пьяные выкрики, любовные стоны... Туристы предавались веселью каждый драгоценный день отпуска», - напишет потом С. Курилов. Для виду он принимал участие в общих посиделках, однако сам больше вглядывался в океан, следил за звёздами, изучал корабль... И понял, что прыгнуть сможет только с кормы главной палубы прямо под винт... Опасно... К тому же знал он лишь приблизительный маршрут - лайнер шёл на юг мимо о. Тайвань и Филиппин. Когда корабль будет находиться в открытом океане, а когда близко к берегу - неизвестно. Только на третьи сутки он обнаружил точную карту с датами и принял окончательное решение о побеге.

Лайнер «Советский Союз» в порту Владивостока. Фото: РИА Новости / Виктор Чернов

Побег

Ночью 13 декабря, когда остальные туристы развлекались на танцполе, Курилов взял сумку с ластами, маской и трубкой, прикрыл её полотенцем и пошёл на корму... «Я попросил у Бога удачи - и сделал свой шаг в неизвестность, - напишет он позже. - Всплыл на поверхность, повернул голову и… замер от страха. Возле меня, на расстоянии вытянутой руки - громадный корпус лайнера и его гигантский вращающийся винт!»

Первую ночь он плыл по огням уходящего корабля. Потом, ругая себя за то, что не взял компас, ночью ориентировался по звёздам, а днём сбивался с курса... Гром, молнии, гигант-ские волны, тропический ливень, накатывающая паника, проплывающие мимо акулы и ядовитые медузы-физалии, которые если заденут - будет паралич... На вторые сутки он наконец увидел берег, но сильное течение отнесло обратно, и, казалось, шансов на спасение больше не было... Но Курилов был счастлив! Потому что был он, океан и больше никого вокруг! «Океан дышал как живое, родное, доброе существо. Стоило наклонить голову к воде, и взгляду открывался фантастический фосфоресцирующий мир...» - писал он. Правда, потом появились другие ощущения: «Ноги перестали повиноваться. Сильно горели обожжённые солнцем лицо, шея и грудь. Меня лихорадило и всё больше клонило ко сну. Временами я надолго терял сознание...» Он плыл ночь, день, потом ещё одну ночь, ещё один день... Только на третьи сутки после прыжка, 15 декабря 1974 г., когда он был почти в забытьи, огромная волна выбросила его на берег небольшого филиппинского острова Сиаргао.

«Зачем?» - первое, что спросила у Курилова на плохом английском дочь рыбака, который привёл его в дом. Она не могла понять, зачем надо прыгать с корабля, если можно купить билет и поехать куда хочешь?

Что он мог ей ответить? Что страна, в которой он жил, не отпускала его?

«Славка не был диссидентом, - рассказывает «АиФ» двоюродная сестра Курилова Евгения Литвинцева , - он мечтал о море, о кругосветном путешествии, о свободе... Непонятно, откуда у человека, выросшего в казахстанском Семипалатинске, такая страсть к океану. Он сам научился плавать, в 10 лет переплыл Иртыш, а в 15 уехал из дома в Ленинград устраиваться юнгой на судно. Его не взяли, тогда он пошёл в мореходку, но и тут получил отказ - близорукость. Тем не менее нашёл специальность, связанную с водой, - стал океанологом. Славка был потрясающим! Весёлым, умным, интересным! Он заочно отучился на психолога, штурмана дальнего плавания, стал водолазом, акванавтом - тогда так называли аквалангистов. С юности серьёзно занимался йогой, спал на гвоздях, устраивал 40-дневные голодовки, медитировал. В Геленджике был одним из пяти учёных, которых испытывали в подводной лаборатории «Черномор» на глубине 14 м. Только человек с такой мощной физической и моральной подготовкой смог трое суток без еды и сна продержаться в океане».

«У нас был договор с Жаком Кусто об исследованиях в Тунисе, но проект сорвался... Пошла прахом и экспедиция на атоллы Тихого океана. Целый год я готовил водолазную часть. Но визу снова не дали», - пишет Курилов. Причина - родственник за границей. Его старшая сестра Анжела училась в инязе, познакомилась с индусом, вышла за него замуж и уехала в Канаду. «В личном деле появилась приписка-приговор: «Посещение капстран считаем нецелесообразным» , - пишет океанолог. - Меня как будто ужалили. Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу! Выход один - бежать».

Абрис судьбы

Одни считают Курилова героем, другие - эгоистом, который подвёл близких людей, оставшихся в СССР. «Славка прислал мне с Филиппин письмо, в котором описал свой побег. Оно бесследно исчезло... Хотя к нам домой никто из органов не приходил, никаких репрессий не было, - вспоминает Е. Литвинцева. - А вот младший брат Славы Валентин пострадал. Он жил в Ленинграде, работал штурманом дальнего плавания и имел доступ в западные порты. После побега Славу заочно приговорили к 10 годам за измену родине, а Валентина выгнали с работы. От него ушла жена, он бедствовал, начал пить... Его уже нет на этом свете».

В СССР у Курилова также остались первая жена с сыном (они давно развелись и не жили вместе) и вторая супруга, правда, отношения с ней не были идеальными... «Славка был слишком свободолюбивым, не семейным, - говорит Е. Литвинцева. - Но своё личное счастье он всё-таки нашёл, пусть и с третьей попытки. В Израиле он встретил Леночку , с которой прожил 11 лет».

Личное счастье он нашёл с третьей попытки. С женой Леной. Фото: Из семейного архива

«Из Филиппин Славу отправили в Канаду, к сестре, - рассказывает его вдова Елена Генделева-Курилова . - Сначала он работал в пиццерии, потом в океанографических фирмах в Канаде, Америке, на Гавайях, в Ледовитом океане... Однажды в Америке встретился с израильским литератором Н. Воронель , которая захотела экранизировать историю его судьбы. Фильм не сняли, но Слава оказался в Израиле, и мы познакомились. Весной 1986 г. он приехал сюда навсегда, устроился океанографом в университет г. Хайфы».

29 января 1998 г. учёный занимался водолазной работой и запутался в сетях. Напарник поднял его на поверхность, но было уже поздно... Когда Елене передали вещи мужа, среди них были свежие записи - он до последнего дня вёл дневники. Жена их собрала и издала книгу «Один в океане».

«Для меня смерть Славы была внезапной, страшной, - говорит Елена. - Но для него она стала милостью Божией. Человек, у которого были просто мистические отношения с морем, не мог умереть на больничной койке. Знаете, что сказал писатель Василий Аксёнов , когда ему сообщили, что Слава погиб в Галилейском море? «Какой изящный абрис судьбы». И я с ним согласна».



Последние материалы раздела:

Тело поднимают вверх по наклонной плоскости
Тело поднимают вверх по наклонной плоскости

Пусть небольшое тело находится на наклонной плоскости с углом наклона a (рис. 14.3,а ). Выясним: 1) чему равна сила трения, если тело скользит по...

Теплый салат со свининой по-корейски
Теплый салат со свининой по-корейски

Салат из свинины способен заменить полноценный прием пищи, ведь в нем собраны все продукты, необходимые для нормального питания – нежная мясная...

Салат с морковкой по корейски и свининой
Салат с морковкой по корейски и свининой

Морковь, благодаря присущей сладости и сочности – один из наилучших компонентов для мясных салатов. Где морковь – там и лук, это практически...