Россия и США. О будущем отношений. Российско-американские отношения: границы возможного Каким будет будущее российско американских отношений

Вступление

При попытках осмыслить гражданскую войну в Сирии главная проблема заключается в том, что аналитики склонны воспринимать мир таким, каким он когда-то был, а не таким, какой он есть сегодня. Глядя на карту Сирии, возникает искушение верить в то, что единство страны может быть восстановлено - нужно только найти решение по урегулированию кризиса в ходе дипломатических переговоров в Астане или Стамбуле. Не менее соблазнительна идея о том, что действия США и России в Сирии являются продолжением холодной войны, а каждый их шаг - очередной «конфликт с нулевой суммой» в борьбе за влияние. Однако такие рамки устарели и неприменимы для анализа текущей ситуации в Сирии или ее будущего.

Гражданская война в Сирии продолжается уже шесть лет, и она будет продолжаться еще многие годы. Изнутри страна представляет собой эклектическую смесь многочисленных группировок и групп интересов. Наиболее сильными среди них являются остатки баасистского режима Асада. Различные суннитские группировки боевиков продолжают удерживать отдельные территории в основном к югу от Дамаска на границе с Иорданией. Постоянно меняющие свои названия группировки джихадистов и их сподвижников контролируют зоны, которые могут существенно варьироваться по размеру. Воспользовавшись воцарившимся в стране хаосом, сирийские курды смогли сформировать хрупкое квазигосударство, будущее которого, в лучшем случае, неопределенно. На данный момент оптимальной для Сирии моделью представляется Ливан, только в большем по размеру масштабе. В худшем случае страну ждет тридцать лет непрекращающейся войны, которая по своим разрушительным последствиям намного превзойдет Балканские войны 1990-х годов.

Гражданская война в Сирии была изначально внутренним конфликтом, обособленным от кризисов в других странах региона. Однако впоследствии война в Сирии и гражданская война в Ираке, которая не прекращалась со времен злосчастного вторжения США в 2003 году, стали частями одного конфликта. Это слияние произошло в результате деятельности так называемого «Исламского государства» (ИГИЛ), которое стерло и без того условную границу между Сирией и Ираком. Населенные суннитами районы Ирака граничат с аналогичными районами Сирии, которые вместе образуют огромную территорию, через которую бойцы ИГИЛ и другие радикальные суннитские боевики могли перемещаться с достаточной легкостью. Сегодня гражданская война в Сирии неотделима от гражданской войны в Ираке, и наоборот.

Однако война в Сирии вышла далеко за пределы страны и во многих других отношениях. Этот конфликт приобрел столь внушительные масштабы, что теперь уже вряд ли кто-нибудь может надеяться на восстановление прежней геополитической архитектуры Ближнего Востока. Эта война будет идти, а в некоторых случаях уже идет, как минимум на пяти фронтах.

Первый фронт представляет собой столкновение между сторонниками светских режимов и исламистами. Одни выступают за светское государство, тогда как другие считают, что ислам является единственным возможным ответом на провал арабского национализма и способом обеспечить региональную стабильность за счет решения проблем постколониального периода, в частности, проблемы произвольно начерченных в ХХ веке границ между государствами. В этой борьбе сторонники светского образа правления проигрывают, что не может не сказываться на других светских режимах региона.

Второй фронт - это борьба между преимущественно суннитскими религиозными группировками, в числе которых как движение «Братьев-мусульман», которое больше напоминает политическую партию, так и религиозно-тоталитаристское «Исламское государство». Раскол между «Аль-Каидой» и ИГИЛ стал одним из проявлений этого конфликта.

На третьем фронте происходит межконфессиональный конфликт между суннитами и шиитами. Главным полем боя на этом фронте стал Ирак, однако, это противостояние не ограничивается территорией этой страны, особенно по мере ослабления остальных суннитских арабских стран и укрепления шиитского меньшинства, поддерживаемого Ираном и ободренного происходящими в регионе событиями.

Столкновения на четвертом фронте идут между Ираном и Турцией - двумя региональными державами, переживающими подъем. На фоне междоусобной войны, раздирающей арабский мир, Иран и Турция будут действовать исключительно в своих интересах, поддерживая те или иные стороны. Возникновение прямого конфликта между этими двумя странами маловероятно, однако, борьба между поддерживаемыми ими силами уже идет в Ираке и Сирии. Саудовская Аравия и страны Персидского залива продолжат свои попытки включиться в это весьма значительное противостояние, но основы могущества Саудовской Аравии начинают размываться. Ослабление Саудовской Аравии может к концу следующего десятилетия стать угрозой для монархии.

Пятый фронт - это самый высокий уровень, которого в конечном итоге достигают все конфликты на Ближнем Востоке. На протяжении более двух столетий страны Ближнего Востока были пешками на шахматной доске великих держав. Перечень внешних сил, которые открыто принимают участие в военных действиях в Сирии и Ираке, поражает: США, Россия, Австралия, Бельгия, Канада, Дания, Франция, Голландия и Великобритания. Если учесть страны, которые действуют там неофициально, то список будет еще длиннее. США гордятся, что в созданную ими коалицию для борьбы с ИГИЛ входят 68 стран, в то время как Россия также возглавила свою собственную дипломатическую коалицию, чтобы продемонстрировать свое влияние на Ближнем Востоке.

В данном исследовании будут проанализированы все эти пять фронтов с акцентом на два ключевых аспекта этого куда более крупномасштабного конфликта. Первый аспект - сама гражданская война в Сирии, в отношении которой ставится цель дать прогноз развития конфликта в течение следующих десяти лет. Для этого, очевидно, понадобится рассмотреть вопрос о будущем ИГИЛ в Сирии и Ираке, поскольку будущее Сирии невозможно понять без понимания будущего этих игроков. Анализ этих вопросов позволяет прийти к выводу, что Сирия как страна более не существует, а уничтожение ИГИЛ является невыполнимой целью. В такой ситуации оптимальным курсом представляется сдерживание.

Второй аспект - это российско-американские отношения в свете сделанного в отношении Сирии прогноза. Изучение этого вопроса подразумевает анализ баланса сил в регионе, а также множественных векторов развития региональных войн. Рассмотрение такой проблематики дает основание сделать вывод, что, в отличие от таких регионов как Восточная Европа и Кавказ, где США и Россия преследуют диаметрально противоположные цели, у них есть определенные общие интересы на Ближнем Востоке. При этом сейчас Ближний Восток для обеих стран не представляет такого значения, как в годы холодной войны, хотя ведущие обозреватели и даже политики как в России, так и в США, нередко упускают это из виду. Препятствия для налаживания российско-американского сотрудничества на Ближнем Востоке в гораздо большей степени обусловлены инерцией двусторонних отношений и отсутствием доверия, нежели столкновением стратегических интересов.

Это не означает, что России и США удастся оптимальным образом скоординировать свои интересы или что это может привести к разрядке в российско-американских отношениях. В целом, однако, в течение следующих 10 лет у России и США на Ближнем Востоке будет больше общих интересов, чем противоречий.

Путями неизведанными

В Сирии с разной степенью активности и эффективности действует целый ряд стран, однако крупнейшими среди внешних вовлеченных игроков являются Соединенные Штаты и Россия. Анализ предпринятых ими шагов на ранних стадиях конфликта проливает свет на его значение для каждого из них.

Соединенные Штаты

Вмешательство США в сирийский конфликт берет начало 11 сентября 2001 года. Организованные «Аль-Каидой» теракты привели к результатам, на которые Усама бен Ладен рассчитывал. Они повергли США в состояние исступления, что привело к развязыванию ими двух войн в мусульманском мире. Первой жертвой стал Афганистан, известный России не понаслышке. К этому времени радикальная исламистская идеология развивалась в арабском мире в течение уже нескольких десятилетий. Ведь сам бен Ладен был выходцем из саудовского клана, который поддерживал династию Аль Сауд. США были не готовы к борьбе с «Аль-Каидой» и другими группировками такого рода. Разведданных по региону явно не хватало, в связи с чем США были вынуждены опираться на таких партнеров, как Саудовская Аравия, которая в первую очередь и была причастна к развитию радикальной исламистской идеологии.

Оглядываясь назад, легко утверждать, что во вторжении США в Ирак в 2003 году не было необходимости, но в тот момент сложилась опасная комбинация трех факторов: отсутствие надежной информации, вероятность создания режимом Саддама Хуссейна оружия массового уничтожения и опасения, что такое оружие может оказаться в руках групп наподобие «Аль-Каиды». Для борьбы с «Аль-Каидой» США требовалось активизировать сотрудничество с такими странами, как Саудовская Аравия. Свержение Хусейна было призвано показать этим странам серьезность намерений США. Однако проблема со вторжением в Ирак заключалась в невыполнимости стратегических целей, поставленных администрацией Джорджа Буша-мл. США ввели свои войска в Ирак ввиду стратегической необходимости, но администрация Буша спутала карты, объяснив свои действия двумя целями: борьбой с терроризмом и насаждением либеральной демократии в Багдаде.

Проблема с первой целью заключалась в том, что терроризм является тактикой, направленной на устрашение или провокацию противника - невозможно бороться с тактикой. Относительно насаждения либеральной демократии в Ираке, проблема носила двойственный характер. Во-первых, Ирак как государство являлся продуктом ХХ века, созданным путем объединения трех противостоящих друг другу групп: курдов, арабов-суннитов и арабов-шиитов. И эти группы также негомогенны: среди иракских курдов с 1994 по 1997 год шла своя собственная гражданская война. Во-вторых, США решили, что демократическая идея может сработать в Ираке.

Увлечение распространением демократии отражало настрой неоконсерваторов после окончания холодной войны. С 1991 года Запад оказался охвачен беспочвенным оптимизмом, считая, что близок предсказанный Фрэнсисом Фукуямой «конец истории» и мир скоро превратится в либерально-демократический рай. Ни Балканские войны, ни геноцид в Руанде, ни даже теракты 11 сентября 2001 года не поколебали в США это убеждение. В результате в администрации Буша сочли, что в интересах США не только устранить угрозу радикального исламизма, но и способствовать распространению демократии в Ираке. США занялись созданием системы государственного управления в Ираке, которая совершенно не подходила для управления такой разобщенной и ослабленной изнутри страной. Возможно, единственной системой управления, которая подходила бы Ираку, был авторитарный режим такого сильного лидера как Саддам Хусейн. В любом случае, та система, которую попытались навязать США, не помогла решить проблему, а только усугубила ее.

Свержение режима Хусейна в Ираке привело к образованию вакуума власти, что стало благоприятной почвой для развития идеологии «Аль-Каиды». Исламисты-сунниты взбунтовались против сил США после провала политической реконструкции, что привело к появлению «Аль-Каиды» в Ираке, которая в конечном итоге стала «Исламским государством».

Хотя это и способствовало развитию «Аль-Каиды», изначально бен Ладен преследовал другие цели. Он надеялся, что теракт 11 сентября 2001 года и реакция США обернутся волной народных революций по всему арабскому миру, направленных на свержение диктаторов, некоторые из которых были обязаны своим положением либо Советскому Союзу, либо Соединенным Штатам. Эти революции, в конце концов, произошли, но только через несколько лет, и произошли совсем не так, как рассчитывало руководство «Аль-Каиды».

В 2010 году торговец овощами в Тунисе совершил акт самосожжения в знак протеста против жесткого обращения со стороны женщины-полицейского. Это стало отправной точкой для серии протестных выступлений и революций по всему арабскому миру. Руководство «Аль-Каиды» ошиблось с выбором способа разжигания беспорядков в арабском мире, но была права, считая, что арабы по всему Ближнему Востоку не могут больше терпеть свои власти и страдают от нехватки экономических возможностей и совершенной утраты веры в доминирующие светские, националистические диктаторские режимы. Американский журнал Foreign Policy назвал народные выступления в арабских странах в 2011 году «арабской весной», однако, произошедшие восстания имели мало общего с «Пражской весной» 1968 года, по аналогии с которой они и были названы.

Запад и, в частности, США, приняли этот всплеск демократических движений на Ближнем Востоке за нечто подобное антисоветским выступлениям в Восточной Европе, что привело к попытке действовать в духе времени. Хотя среди протестующих в арабском мире были умеренные и либералы, происходящее нельзя было считать возрождением либеральных государств-наций, жаждущих политических свобод. Наиболее политически организованной группой оказались исламисты, и они воспользовались протестным движением для запуска «исламского пробуждения». Ислам остается единственной политической силой, способной объединить арабский мир. В 2011 году исламисты восстали против системы, которая на протяжении десятилетий пыталась вытеснить ислам из общественного пространства в сферу частной жизни. Но к тому времени, когда США осознали, что происходит, было уже слишком поздно. Все умеренные группировки, которые США могли поддержать, уже оказались на обочине процесса. Даже если бы США осознали это раньше, ничего сделать все равно бы не удалось.

После начала военных действий в Сирии США оказали некоторую поддержку Свободной сирийской армии, но к 2013 году стало ясно, что в стране не было реальной оппозиции режиму Асада, которую США следовало бы поддерживать. США начали жесткую риторику по отношению к режиму Асада, которая к августу 2013 года достигла пика: дошло до угрозы начать бомбардировки его вооруженных сил из-за применения этими силами химического оружия. К этому времени ИГИЛ завладело Раккой и вело наступление как в Сирии, так и в Ираке. США пришли к выводу, что падение режима Асада привело бы к еще большему хаосу и дельнейшему укреплению ИГИЛ. В июне 2014 года боевики ИГИЛ вторглись в Мосул и всего за 10 дней овладели городом. Несколько месяцев спустя администрация Обамы фактически объявила войну ИГИЛ и начала прямые военные действия против группировки в Сирии и Ираке.

Вмешательство в конфликт США не остановило укрепления ИГИЛ. К 2015 году американские политики реально опасались успешной атаки ИГИЛ на Дамаск. США не могли себе позволить поддержать режим Асада, но и не были готовы использовать наземные войска для борьбы против ИГИЛ. Ситуация казалась плачевной.

Россия

Сложно устоять перед соблазном объяснить действия России в Сирии связями СССР с режимом Асада. В действительности Советский Союз поддерживал хорошие отношения со многими светскими национальными арабскими государствами левого уклона. В случае с Сирией речь шла в первую очередь об отношениях с отцом Башара, Хафезом Асадом. Однако причины, подтолкнувшие Россию к действиям в Сирии, не проистекают исключительно из существовавшего некоего «железобетонного» альянса с Сирией или из стратегической выгоды наличия российской базы ВМС в сирийском порту Тартус (доступ к которой в любой момент может перекрыть Турция). На самом деле причины вовлечения России в сирийский конфликт восходят своими корнями к Оранжевой революции на Украине 2004 года.

Владимир Путин пришел к власти именно потому, что его предшественник на посту президента, Борис Ельцин, оказался не способен отстаивать интересы России перед лицом Запада. Ввиду этого фактора, а также учитывая катастрофическую экономическую ситуацию в стране, Путин стремился восстановить могущество России и дать ей возможность отстаивать свои приоритеты в области безопасности. Одним из ключевых приоритетов был контроль над Украиной. Во все периоды истории страны, от царских времен до Советского Союза, Россия всегда нуждалась в буферной зоне в Восточной Европе, которая бы отделяла саму Россию от других европейских держав. Будучи вторым по величине государством Европы после России, Украина была призвана сыграть в этом отношении ключевую роль.

В ноябре 2004 года на Украине прошли президентские выборы. Двумя основными кандидатами на пост президента Украины стали действующий тогда премьер-министр Виктор Янукович, выступавший с пророссийских позиций, и кандидат от оппозиции Виктор Ющенко. Победителем был объявлен Янукович, однако этот результат спровоцировал протестные выступления по всей Украине, и самое крупное из них произошло в Киеве. Оппозиция утверждала о допущенных в ходе выборов нарушениях и требовала повторного голосования, которое состоялось в декабре по решению Верховного суда Украины. Янукович выборы проиграл, и политическая ситуация в Киеве вышла из-под контроля России. Возможность перехода

Украины на прозападные позиции стала реальностью. Тогда Путин обвинил ЦРУ и другие западные разведслужбы в организации протестов, которые привели к поражению Януковича. Россия не могла не усмотреть в этой ситуации покушения США на свою национальную безопасность и готовила планы по изменению результатов Оранжевой революции, что открыло новый период недоверия в российско-американских отношениях.

На последующих президентских выборах 2010 года победу одержал уже Янукович. В прошедшие с Оранжевой революции годы Россия наращивала свою военную мощь, укрепляла свое экономическое влияние и развивала силы и средства разведки на Украине, особенно в восточных регионах страны, население которых в своей массе продолжало поддерживать Россию и Януковича. Все шло хорошо до ноября 2013 года, когда Янукович отказался подписывать соглашение об ассоциации с Европейским союзом, вместо этого взяв у России кредит на несколько миллиардов долларов. И снова возникли протестные выступления, которые стали стремительно разрастаться и в итоге вошли в историю под названием «Евромайдан».

В течение целых десяти лет после Оранжевой революции Россия стремилась, но так и не смогла оттеснить от власти оппозицию, которая пользовалась поддержкой и одобрением Запада. В феврале 2014 года Янукович в нарушение конституции был отстранен от должности и бежал в Россию. В Киеве к власти пришло прозападное правительство, в очередной раз угрожавшее вывести Украину из сферы влияния России. В ответ Россия присоединила Крым и стала помогать пророссийским сепаратистам в двух восточных областях Украины. Однако большего за десять лет работы России достичь не удалось. Незначительные столкновения на востоке Украины продолжаются до сих пор.

Это было не единственным ударом для российских властей. По состоянию на 20 июня 2014 года средняя цена барреля нефти за неделю составляла 107,26 долларов. Однако к январю 2015 года нефть подешевела почти в два раза притом, что в бюджет на период с 2015 по 2017 год была заложена цена нефти в почти 100 долларов за баррель. Тогда российский министр финансов говорил, что Россия справится и при 82 долларах за баррель, и что цена, скорее всего, останется в диапазоне от 80 до 90 долларов. Однако такие прогнозы оказались излишне оптимистичными. Цены на нефть продолжили падать, и восстановились до уровня 50 долларов лишь несколько месяцев назад после наделавшей много шума сделки ОПЕК о сокращении добычи со странами, не входящими в нефтяной картель, включая Россию. Хотя сокращение добычи и не способно долго поддерживать цены на текущем уровне, оно все-таки было необходимо, чтобы удержать их от дальнейшего падения.

В итоге Путин оказался в той же тяжелой ситуации, в которой до него был Ельцин. Россия не справилась с ситуацией на Украине и не смогла помешать вмешательству Запада в ее сферу влияния или предпринять в этой связи что-нибудь существенное. Преимущества, полученные после войны в Грузии 2008 года, сошли на нет. Российская экономика снова оказалась в плачевном состоянии из-за чрезмерной зависимости от цен на нефть. При дешевой нефти Кремль оказался не в состоянии сохранить на высоком уровне государственные расходы, необходимые для поддержания стабильности на всем протяжении российской территории.

И тут подвернулась Сирия. Россия включилась в сирийский конфликт в сентябре 2015 года, что было продиктовано тремя основными целями. Первая из них связана с внутриполитической повесткой. Путину нужно было показать российскому народу, что при его правлении Россия не растратила свою мощь. Во-вторых, нужно было послать сигнал международному сообществу, доказав Соединенным Штатам, что Россия остается сильной державой и готова включаться в конфликты, в которые США уже вовлечены. Режим Асада в Сирии был традиционным союзником Советского Союза, тогда как западные страны относились к режиму Асада с презрением, а различные группировки боевиков и оппозиции, включая ИГИЛ, стремились его свергнуть. Однако выступавшие против режима Асада группировки были достаточно небольшими, так что даже введение ограниченного контингента вооруженных сил России было достаточно, чтобы стабилизировать ситуацию. Россия развернула в Сирии авиационную группу из 70 единиц и около 5 000 персонала обеспечения для защиты и обслуживания авиатехники. Несмотря на достаточно скромные размеры группы, этого оказалось достаточно, чтобы стабилизировать положение режима Асада и позволить ему перейти в контрнаступление против своих врагов.

Однако наибольшее значение имела третья цель. В своем противостоянии с режимом Асада Соединенные Штаты загнали себя в угол. Потраченные на подготовку боевиков-повстанцев сотни миллионов долларов канули в бездну, не дав никакого эффекта. Решив сотрудничать с курдами Сирии, США поставили под угрозу свои отношения с Турцией. А тем временем ИГИЛ укрепляло свои позиции на значительной части территории Сирии и Ирака. Наибольшими возможностями для борьбы с терроризмом обладал режим Асада, и поддержать нужно было его, но, учитывая действия режима на ранних стадиях конфликта, Вашингтон просто не мог пойти на это. США требовалась помощь, и Россия была готова ее оказать, но в обмен на что-то.

Россия выполнила грязную работу за Соединенные Штаты. Москва предотвратила падение режима Асада, укрепив его в борьбе против ИГИЛ. На Западе очень много писали о том, что Россия в первую очередь ведет борьбу против сирийских повстанцев, однако российские силы наносили удары по объектам ИГИЛ и, что еще более важно, открыли новый фронт, на котором пришлось сражаться боевикам ИГИЛ. Без участия России и укрепления режима Асада действовавшие при поддержке США силы не смогли бы освободить те территории, которые были отвоеваны у ИГИЛ за последний год.

Однако Кремлю достичь ожидаемого результата не удалось. Этот маневр не стал рычагом давления на США с целью добиться от Запада уступок по Украине. В то же время гражданская война на Украине де-факто перешла в фазу замороженного конфликта, и США не стали идти на крайности в этом вопросе. На данный момент это устраивает Россию. Учитывая возросший престиж России в результате сирийской кампании и стабильно высокую популярность Путина внутри России (по данным опроса Pew Research Center, в июне 2017 года 87% населения России были довольны деятельностью Путина), Москва считает операцию в целом успешной.

Будущее Сирии

Считается, что и США, и Россия исходят из того, что после завершения боевых действий единство Сирии может быть восстановлено. Однако это скорее риторический оборот, чем реально возможный исход. Главная проблема заключается в том, что эта идея основана на возможности прекращения боевых действий. В краткосрочной перспективе обе стороны преследуют одни и те же цели: необходимо победить ИГИЛ и «Аль-Каиду» и только затем выстраивать новую политическую систему. Однако Россия также стремится уничтожить другие группировки боевиков, выступающие против режима Асада, продолжая считать его легитимным главой страны. В свою очередь США хотят сформировать новую политическую систему, создав демократическое государство, в котором Асаду нет места. Вне зависимости от того, осознают ли это обе стороны, но в обоих случаях речь идет скорее о фантазиях, чем о политике. Сирия как страна разрушена, и никакие дипломатические маневры или бомбежки не смогут снова собрать ее воедино.

Объясняется это достаточно просто. Арабы-сунниты представляют собой крупнейшую группу населения в стране, а их главными политическими силами являются ИГИЛ, «Аль-Каида» и Свободная сирийская армия (не считая большого числа суннитов, которые до сих пор поддерживают режим Асада). США и Россия не согласятся на существование политической системы, созданной на основе участия представителей ИГИЛ и «Аль-Каиды», а Свободная сирийская армия слишком слаба, чтобы победить радикальных исламистов или режим Асада.

Из-за боевых действий и миграции демографический состав населения оценить сейчас невозможно. До войны примерно 68% населения Сирии составляли сунниты. Из них на курдов приходилось 10%, а остальные были арабами. Еще 11% населения составляли алавиты. Можно с большой долей уверенности утверждать, что страна все еще делится на три группы: алавитов, сирийских курдов и арабов- суннитов. Алавиты лояльны Асаду, сирийские курды лояльны Отрядам народной самообороны, тогда как одни арабы поддерживают исламистов, другие - Асада, и все борются за власть.

Режим Асада, алавиты и другие меньшинства, которых защищает режим, никогда не согласятся на переход к демократическому образу правления в Сирии, потому что это может привести к власти арабов-суннитов и повлечь за собой гонения на сторонников Асада. То же касается и сирийских курдов, которые, хотя и образуют малочисленное и самое молодое курдское население в сравнении с другими странами региона, фактически образовали свое собственное государство и продолжают отвоевывать для себя как можно больше территорий, чтобы хоть как-то укрепить свои стратегически уязвимые позиции на границе с Турцией. Даже если бы удалось прийти к соглашению, которое бы поддержали все стороны, система оказалась бы несостоятельной, как это было в случае с созданной США политической системой в Ираке.

Чтобы понять, что ждет Сирию в будущем, можно обратиться к полезному опыту Ливана. Эта страна гораздо меньше Сирии, а соотношение населяющих его этнических групп перед гражданской войной было более равномерным. Тем не менее в 1975 году там началась гражданская война, которая продлилась 15 лет. Годы после завершения войны также нельзя назвать мирными. Близкая к Ирану «Хезболла» фактическая стала в Ливане «пятой колонной». В политическую жизнь страны также вмешивается Саудовская Аравия, что также ведет к росту политической нестабильности. В результате Ливан представляет собой клубок межконфессиональных разногласий и противоречий, хотя сторонам в целом удается избегать серьезных столкновений. Еще одним показателем сложности ситуации, сложившейся в регионе, стало участие «Хезболлы» в гражданской войне в Сирии на стороне режима Асада, поскольку руководство этой организации опасается, что его свержение могло бы привести к власти в Сирии арабов-суннитов, что стало бы угрозой для ее позиций в Ливане. Сдерживание возможности прихода к власти суннитов - вопрос жизни и смерти для Хезболлы.

Ливан гораздо меньше Сирии и имеет гораздо больший опыт обеспечения внутриполитического сотрудничества. Тем не менее гражданская война продлилась там 15 лет. Есть основания полагать, что гражданская война в Сирии продлится не меньше. Сирия превосходит Ливан в 14 раз по территории и почти в четыре раза по численности населения. Многие части страны с преимущественно суннитским населением расположены в пустыне, концентрируясь в городах по течению Евфрата. Нападать на такие города сложно: необходимо налаживать снабжение на больших расстояниях через пустыню, что создает риск нападения боевиков, использующих партизанскую тактику, в чем особенно преуспело ИГИЛ. Аналогичным образом, основной район проживания алавитов находится в гористой местности близ побережья, что также дает ему надежную защиту. Маловероятно, что эта ситуация может в скором времени измениться.

Наиболее вероятным представляется сценарий, в котором Сирия в конечном счете будет разделена на три основные части. Одна из них будет контролироваться останками режима Асада с сохранением контроля над крупными городами и прибрежными районами, где сконцентрированы алавиты. Вторая часть страны отойдет сирийским курдам. Существует два основных района проживания сирийских курдов: изолированная и небольшая группа курдов живет в кантоне Африн, а значительная часть курдского населения находится на северо-востоке Сирии. Этот район до войны был богат природными ресурсами и сельхозугодьями. Эта местность преимущественно равнинная и может быть легко атакована как силами ИГИЛ, так и Турцией, которая пока воздерживалась от нападений на сирийских курдов, за исключением эпизодических артобстрелов. Будущее сирийских курдов относится к числу вопросов, по которым интересы России и США совпадают, о чем будет сказано ниже.

Третий район будет представлять территорию хаоса, на которой будут господствовать арабы-сунниты. За изменением названий их группировок и идеологий уследить практически невозможно. В любом случае они будут постоянно бороться между собой за господство на этих территориях, а также совершать отчаянные нападения на силы Асада и сирийских курдов. Боевики продолжат свободно пересекать прозрачную границу между Ираком и Сирией, неизбежно создавая угрозы для соседних стран.

Будущее ИГИЛ и «Аль-Каиды»

Подконтрольная арабам-суннитам территория заслуживает особого внимания. Ее будущее неразрывно связано с судьбой джихадистских движений не только в Сирии, но и в регионе в целом. На данный момент наиболее значимыми элементами этих сил являются ИГИЛ и «Аль-Каида», но ситуация будет меняться. Рано или поздно оплоты власти ИГИЛ и «Аль-Каиды» падут, а их бойцы растворятся в гражданском населении до тех пор, пока оттуда не уйдут иностранные силы. Их место может занять другая группа, или они могут восстановить контроль над своими территориями и даже захватить новые земли на юге, что будет очень болезненно воспринято Иорданией и Саудовской Аравией, двумя суннитскими странами, которые до сих пор держались в стороне. Однако долго сохранять такое положение им не удастся.

ИГИЛ

На пике могущества ИГИЛ под непосредственным политическим контролем этой группировки находилась территория примерно в 50 000 км2, что сопоставимо с территорией Хорватии. Учитывая малонаселенную пустыню и другие области, где ИГИЛ может пользоваться относительной свободой действий, при этом не контролируя их напрямую, эта территория охватывает около 250 000 км2, то есть территорию равную по площади Великобритании.

Государственный департамент США с гордостью пишет на своем сайте, что возглавляемая США коалиция отвоевала у ИГИЛ 62% территории в Ираке и 30% территории в Сирии. В условиях войны такая статистика лишена всякого смысла. Важно учитывать не размер контролируемой территории, а ее стратегическое значение. Ведущим борьбу против ИГИЛ в Сирии и Ираке силам пока не удалось отвоевать достаточную территорию, чтобы лишить ИГИЛ возможности действовать.

Ядро подконтрольной ИГИЛ территории составляет узкая полоска земли от Ракки до Дейр-эз-Зора на востоке Сирии. По данным последней переписи населения в Сирии от 2004 года, только в этих двух городах жило около двух миллионов человек. В последние недели эта территория оказалась в серьезной опасности. Силы сирийских курдов атаковали Ракку. Несмотря на диверсионные атаки ИГИЛ, поддерживаемые США отряды Сирийских демократических сил продолжают наступление на город. В то же время поддерживаемая Россией сирийская армия также продвигается вперед. Правительственные войска вошли в провинцию Ракка в начале июня, и, что еще более важно, они перешли в наступление на востоке Сирии, стремясь освободить Дейр-эз-Зор и Меядин.

Все говорит о том, что ИГИЛ намерено оставить Ракку с тем, чтобы укрепить свои позиции в Дейр-эз-Зоре и Меядине. Сирийские демократические силы добились некоторых успехов в Ракке, однако главное шоссе на восток пока ими не контролируется. Вот уже несколько месяцев сообщается об уходе боевиков ИГИЛ из города. Когда конвои ИГИЛ попытались двинуться на запад, им помешала Россия. Складывается впечатление, что союзники США и России сообща пытаются вытеснить ИГИЛ на небольшую территорию на востоке Сирии, чтобы затем атаковать ее.

Все это может свидетельствовать о приближении разгрома ИГИЛ. Однако такое заключение представляется преждевременным. ИГИЛ обладает уникальной способностью избегать крупных военных поражений. Его боевикам нередко приходится отступать, оставляя позиции, которые, по своим расчетам, они не могут отстоять, после чего проводится перегруппировка, и боевики начинают новые атаки там, где враги к ним не готовы. Если оказывается, что ИГИЛ не в состоянии защитить свою территорию от приближающегося противника, бойцы с большой долей вероятности отступят или растворятся в местном гражданском населении и сдадут город без боя. При всем демонстрируемом ИГИЛ религиозном фанатизме, его боевики в военных делах действуют прагматично и не подставляют себя под удар заведомо более сильного соперника. ИГИЛ использует террористов смертников в наступательных целях; самоубийство при обороне не считается более благородным, чем поражение.

Даже если халифат будет физически уничтожен, идеология ИГИЛ сохранится, поскольку регион полон желающими пополнить ряды этой организации. Противостоящие ИГИЛ силы едины в своем стремлении бороться с ним, однако при нарушении территориальной целостности этого образования общих интересов у них не будет. Эти силы снова будут бороться друг с другом, создавая тем самым условия для появления новой вариации ИГИЛ. Рано или поздно войска покинут освобожденную от ИГИЛ территорию для борьбы с «Аль-Каидой», а также другими группировками и силами в Сирии, а это значит, что ИГИЛ нужно просто выждать. ИГИЛ нацелено на долгосрочную перспективу. Его религиозная доктрина поможет убедить своих последователей проявить терпение. Таким образом, ИГИЛ сдаваться не намерено.

«Аль-Каида»

По сравнению с ИГИЛ, «Аль-Каида» не имеет столь сильных позиций в Сирии. Соответственно, «Аль-Каида» не считается по степени исходящей от нее опасности такой же угрозой, как ИГИЛ, в связи с чем ее деятельность нередко не попадает в поле зрения и затмевается ИГИЛ. В Сирии «Аль-Каида» несколько раз сменяла название (последний вариант: «Тахрир аш-Шам»), однако, было бы ошибкой называть все эти организации иначе, нежели «Аль-Каида в Сирии». «Аль-Каида в Сирии» пыталась наладить отношения с другими группами боевиков и даже установила контроль над определенными территориями вблизи Алеппо и Идлиба. У «Аль-Каиды» меньше боевиков, чем у ИГИЛ, но в обоих случаях речь идет об очень умелых бойцах, которые достигли гораздо большего успеха на поле боя, чем любая из групп умеренной сирийской оппозиции.

Однако «Аль-Каида» окружена силами режима Асада. Рано или поздно режим переключит свое внимание на борьбу с этой группировкой. США неоднократно заявляли о своем желании сначала решить проблему ИГИЛ, а затем взяться за «Аль-Каиду», поскольку понимали, что для Асада и России «Аль-Каида» представляет более насущную проблему в силу своего расположения вблизи ключевых опорных пунктов режима. Как только Асад бросит все силы на освобождение от «Аль-Каиды» территорий вокруг Идлиба и его пригородов, боевикам придется отступить и раствориться в местном населении. Операция по восстановлению контроля над этими территориями будет сопровождаться массовыми казнями и чистками среди заподозренных в симпатиях к «Аль-Каиде» или в ее поддержке.

Непобедимый враг

Вполне возможно, что в течение от одного до трех лет действующие в Сирии силы, известные на данный момент под названиями ИГИЛ и «Аль-Каида», утратят контроль над своими территориями. Однако проблема заключается не в том, чтобы победить эти организации и освободить занимаемую ими территорию, поскольку эта задача вполне реализуема при условии наличия достаточного количества вооруженных сил и поддержки извне. Проблема заключается в том, что эти группировки восстановятся и вновь захватят утраченные ими территории, если только эти территории не будут заняты иностранными войсками. Но в мире нет страны, которая была бы заинтересована в том, чтобы вечно удерживать под своим контролем территорию посреди сирийской и иракской пустыни.

Борьба против таких группировок как ИГИЛ и «Аль-Каида» ведется на двух уровнях. Во-первых, на военном уровне. На пути к победе встают проблемы тактического характера, но они вполне преодолимы. А вот второй уровень - это сфера идей. Сейчас совершенно очевидно, что сама радикальная исламистская идеология обладает определенной силой. Вне зависимости от причины - будь то отсутствие экономических возможностей, история колониального гнета или что-либо иное - но эта идеология дала целому поколению людей смысл жизни и стала для них структурирующим началом.

С этой точки зрения, ИГИЛ, «Аль-Каида» и множество других группировок, которые возникли в результате образовавшегося в ходе гражданской войны вакуума власти, непобедимы, поскольку победить идею невозможно. Это - гражданская война между мусульманами на Ближнем Востоке. В Европе на преодоление религиозных войн и формирование стабильной политической системы в эпоху Просвещения ушли десятки, если не сотни лет (но даже эта система в конечном счете стала настолько несбалансированной, что привела в ХХ веке к двум мировым войнам). Нет основания полагать, что войны в мусульманском мире продлятся меньше, как и нет причин утверждать, что США или Россия, или какая-либо другая внешняя сила будет в состоянии одолеть и усмирить эти силы путем правильного набора участников коалиций для борьбы с исламистами.

Лучшее, что можно сделать в этой ситуации - сдерживать эти силы там, где они сейчас находятся. Для США крайне важно предотвратить распространение этих сил на юг - в страны, которые США считают своими ключевыми союзниками. Для России еще важнее избежать распространения таких группировок на Кавказ. В любом случае и США, и Россия заинтересованы в удержании этих религиозных войн, насколько это возможно, в их нынешних границах, т.е. в пустынях Ближнего Востока, чтобы они не проявлялись на улицах Манхэттена или в метро Санкт-Петербурга.

Что касается Сирии, то США и Россия уже взаимодействуют, даже если они действуют в рамках разных коалиций. Достаточным подтверждением этого факта можно считать негласное сотрудничество в ходе наступлений на Ракку и Дейр-эз-Зор. Ни США, ни Россия не хотят видеть распространения радикального исламизма на сферы своего влияния. Ни США, ни Россия не хотят или не имеют достаточных сил для победы над радикальным исламизмом в Сирии и Ираке, и возникающей затем необходимости поддержания порядка на освобожденной территории. Нельзя сказать, что между США и Россией существует полное согласие по вопросу о легитимности режима Асада, однако США не могут позволить себе подталкивать режим Асада к падению, поскольку ему на смену может прийти нечто гораздо более худшее. США продолжат поиск партнеров для удержания ИГИЛ «в клетке», а Россия будет продолжать поддерживать Асада, который со временем сконцентрируется на борьбе с «Аль-Каидой». И хотя Россия и США продолжают сталкиваться лбами в других уголках мира, здесь, на Ближнем Востоке, они будут продолжать спокойно действовать, хотя, возможно, и не вместе, но все-таки руководствуясь схожими целями.

Великодержавная политика

Однако гражданская война не останется только в пределах Сирии. Даже если США и России удастся удерживать радикальных исламистов внутри страны, Сирия уже стала полем боя для сил, которых поддерживают различные ближневосточные страны. В этом отношении Россия и США также преследуют общую цель, хотя время от времени между ними могут возникать и разногласия. Эти усилия могут обернуться провалом в том случае, если обе стороны не смогут оставить в прошлом свое соперничество времен холодной войны.

В годы холодной войны баланс сил на Ближнем Востоке имел большое значение. Тогда на этот регион приходилась более значительная нежели сегодня доля мировой добычи нефти. В те времена баланс сил в любом регионе имел значение. Региональные войны носили не локальный характер, а представляли собой противостояние между США и СССР. Но те времена прошли. Теперь добыча нефти в России достигла уровней советского периода. США стали одним из крупнейших производителей нефти в мире и больше не зависят от ближневосточной нефти. Несмотря на напряженность в российско-американских отношениях в результате Оранжевой революции на Украине 2004 года, в отношениях двух стран сейчас нет конфликта, который был бы сопоставим по своему масштабу с холодной войной.

Россия 2017 года меньше, слабее и менее идеологизирована по сравнению с СССР. Это не означает, что Россия отказалась от статуса великой державы, однако это означает, что такой регион, как Ближний Восток, имеет для России достаточно небольшое значение. Для России гораздо важнее сохранять влияние в Восточной Европе, на Кавказе и в Центральной Азии - на всех бывших советских территориях. Однако на Ближнем Востоке представилась возможность отвлечь США от их вмешательства в регионы, где Россия не может позволить себе потерять влияние, равно как и возможность взвинчивать цены на нефть - главный экспортный товар России - создавая препятствия для ближневосточных производителей нефти.

В то же время США с 2007 года отчаянно стремится уйти с Ближнего Востока. Администрация Буша пыталась покончить с войной в Ираке за счет весомого увеличения численности своего воинского контингента, ведущего наступление, но это не дало длительного эффекта. Администрация Обамы пыталась делать как можно меньше, но, когда что-то предпринять все-таки пришлось, действия оказались крайне непоследовательными. Администрация Трампа сейчас, видимо, рассматривает возможность активизации деятельности, что гарантированно не принесет эффекта. Если бы Россия хотела взять на себя управление ситуацией на Ближнем Востоке и его кризисами, США бы это только приветствовали. Дело в том, что Ближний Восток превратился из поля боя за мировое господство в источник раздражения, которым ни Россия, ни США особо заниматься не хотят.

Баланс сил

Для США основная угроза заключается в том, что какая-либо страна или группа стран вдруг займет доминирующее положение в регионе. США рассматривает ИГИЛ и связанные с ним группировки не только как угрозу исламского терроризма, но и как возможную силу, объединяющую мир арабов-суннитов против Соединенных Штатов. Кроме того, США считают эти группировки непосредственной угрозой странам, на которые опираются США в вопросе обеспечения баланса сил в регионе, т.е. для Египта, Иордании и Саудовской Аравии.

Экономика Египта находится на грани коллапса, а в самой стране на Синайском полуострове орудует ИГИЛ. Тот факт, что Иордания все еще цела и невредима - своего рода чудо. По данным Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, страна с 2011 года приняла более 650 000 только зарегистрированных беженцев из Сирии, а неофициальные данные наверняка еще выше. На выходцев из Сирии сейчас приходится более 20% населения Иордании. Легитимность политической системы Саудовской Аравии зиждется на нефтедолларах. Снижение цен на нефть и сокращение доли страны в мировой добыче уже обернулись ощутимым сокращением финансирования социальных услуг и содержания королевской семьи. Саудовская Аравия стала рассадником исламистских идейных течений, которые привели к распаду Сирии и Ирака. Группы исламистов мечтают заполучить несколько больше, чем контроль над святынями исламского мира - Меккой и Мединой.

Нарушив баланс сил в регионе в 2003 году, США в последние годы пытались восстановить его силами четырех государств: Турции, Ирана, Израиля и Саудовской Аравии. Израиль слишком мал, чтобы служить противовесом Турции и Ирану, в результате чего ключевая роль отводится Саудовской Аравии, без которой регион стал бы ареной соперничества между Турцией и Ираном притом, что Турция обладает перевесом с точки зрения военной мощи, экономического развития и более выгодного географического положения. В долгосрочной перспективе победа в этом соперничестве была бы за Турцией. Вот уже много десятилетий между США и Турцией развиваются союзнические отношения. Турция является членом НАТО. Но по мере укрепления и развития страны у нее возникает все больше разногласий с Вашингтоном по ключевым вопросам национальных интересов. Турция еще недостаточно сильна, чтобы бросать США вызов по этим вопросам, но это время наступит. Когда это произойдет, США захотят быть уверенными в том, что Турция не сможет беспрепятственно доминировать на Ближнем Востоке.

Это еще одна область общих интересов России и США. История отношений между Турцией и Россией - это длинная последовательность войн. Последний крупный инцидент произошел в 2015 году, когда Турция сбила российский самолет на севере Сирии. Этот кризис был затем преодолен, однако, отношения остаются непростыми. По мере ослабления России и подъема Турции последняя начнет оспаривать влияние России на Кавказе и Балканах, т.е. в тех регионах, которые обладают гораздо большей стратегической важностью для России, нежели какая-либо страна Ближнего Востока.

Именно поэтому Россия и США, хотя и по-разному, но стали налаживать отношения с курдами Сирии. В марте сирийские курды заявили о согласии России построить базу в северной Сирии и отправить военных инструкторов для подготовки бойцов Отрядов народной самообороны. Министерство обороны России опровергло это заявление, отметив, что Россия намерена разместить там «центр примирения». В любом случае создание такого центра свидетельствует о более тесных отношениях.

В свою очередь, США стали опираться на сирийских курдов как на самую крупную наземную военную силу в Сирии, способную и готовую вести борьбу непосредственно против ИГИЛ. Администрация Обамы тайно поддерживала сирийских курдов, а администрация Трампа пошла еще дальше, объявив в мае о поставках им оружия для повышения эффективности их борьбы против ИГИЛ.

Турция не могла оставить без внимания действия России и США. Курдский вопрос имеет такое же значение для Турции, как Украина - для России, или Куба - для США. Кроме того, именно курдская проблема могла бы стать препятствием на пути подъема Турции к лидирующим позициям. При этом проблема заключается не в курдах в Сирии, во всяком случае курды - не единственная проблема. Проблема в том, что на курдов со всеми их сепаратистскими амбициями приходится примерно 18% населения самой Турции или около 14 млн человек. В своем большинстве они живут на юго-востоке страны недалеко от сирийской границы. Курдов нельзя считать однородной группой. Численность курдского населения на Ближнем Востоке составляет от 29 до 35 млн человек, которые говорят на разных языках, имеют различные племенные и национальные привязанности и даже относятся к разным религиям. Однако сирийские и турецкие курды имеют тесные связи. С точки зрения Турции, Отряды народной самообороны и ИГИЛ представляют не меньшую стратегическую угрозу, чем военизированная Рабочая партия Курдистана (РПК).

Таким образом, США и Россия заинтересованы в том, чтобы не дать Турции предпринимать что-либо в Сирии, выходящее за пределы борьбы против ИГИЛ. Во-первых, Турция выступает против Асада и тесно поддерживает группы, которые с точки зрения идеологии несовместимы с США и Россией. Во-вторых, Турция будет пытаться уничтожить появившееся по ходу конфликта квазигосударство сирийских курдов из опасений, что дух независимости может распространиться и на курдский регион самой Турции на юго-востоке, где в последние два года возрастает число столкновений между бойцами Рабочей партии Курдистана и турецкими силами безопасности. Чем сильнее сирийские курды и режим Асада, тем сложнее будет Турции распространять свое влияние на Левант, и с тем большим противодействием в регионе столкнется Турция по мере роста своего могущества в течение следующих 20 лет.

Важной частью баланса сил является также Иран. И здесь пересечение интересов США и России представляется более сложным. США подписали с Ираном сделку по ядерной программе, поскольку нуждались в помощи Ирана для сдерживания сил ИГИЛ в Ираке. В то же время США не хотят, чтобы Багдад и те части Ирака, где преобладают шииты, стали де-факто провинциями Ирана. Американцам нужна помощь Ирана, и в долгосрочной перспективе Иран призван сыграть роль противовеса Турции. Однако США не допустят, чтобы Иран обладал ядерным оружием. Они будут блокировать любые попытки Ирана доминировать в регионе и не дадут Турции создать объединенную силу арабов-суннитов.

У России всегда были очень непростые отношения с Ираном, однако в настоящее время они позитивны. Отчасти это связано с тем, что Иран поддерживает режим Асада и считает все группировки в регионе, которые не относятся к суннитам, своими потенциальными союзниками. Такие шиитские ставленники Ирана, как «Хезболла», также играют большую роль для ведения борьбы против ИГИЛ. В отличие от США, возможность расширения влияния Ирана в западном направлении не вызывает особой обеспокоенности у России. Однако Россия не потерпит укрепления на Кавказе ни иранского, ни турецкого влияния.

Между США и Россией нет полного согласия на Ближнем Востоке. Однако их разногласия не идут ни в какое-либо сравнение с уровнем противостояния времен холодной войны. Обе страны стремятся ограничить распространение исламистской идеологии и не позволить какой-либо стране или группе стран на Ближнем Востоке бросать вызов их интересам. Они так или иначе будут продолжать соперничать, поддерживая, например, группировки в Сирии, борющиеся по разные стороны баррикад. Однако конечная цель у них одна: сделать так, чтобы проблемы Ближнего Востока не выходили за пределы Ближнего Востока.

Заключение

Ближайшее будущее Сирии представляется достаточно мрачным. Война и выступления исламистов будут продолжаться многие годы. ИГИЛ и «Аль-Каида» будут терпеть поражения, но победить их так и не удастся. Турция будет становиться все сильнее и сильнее, Саудовская Аравия слабеть, а Иран будет строить свои хитрые планы. Курды продолжат свою борьбу. Но при таком состоянии хаоса ни США, ни России так и не удастся «умыть руки» и дистанцироваться от ситуации в регионе.

США и Россия оказались в Сирии по разным причинам. В случае с США речь идет о борьбе с терроризмом и провалившемся вторжении в Ирак, а для России вмешательство в Сирии было связано с революцией на Украине и неожиданным падением цен на нефть. В любом случае и Россия, и США останутся в Сирии надолго. Во многих уголках мира их интересы сталкиваются, особенно в Восточной Европе. Но на Ближнем Востоке они будут работать бок о бок, а, возможно, даже вместе бороться с ИГИЛ и «Аль-Каидой» и стараться предотвратить появление силы, которая бы занимала господствующее положение в регионе. Вызовы, с которыми столкнулись Россия и США из-за нестабильности на Ближнем Востоке, различаются. Поэтому по многим частным вопросам они не смогут достичь согласия, но в более общем плане перед ними стоит одна цель: обеспечить предсказуемый баланс сил. Холодная война закончилась, но для великих держав мир все равно слишком тесен, так что им постоянно приходится наталкиваться друг на друга.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/

Специально для "Правды.Ру" политолог, доцент факультета мировой политики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова Алексей Фененко анализирует новейшую историю российско-американских отношений, развенчивает устоявшиеся мифы и рассказывает чего ждать России от нового президента США.

— Как повлияло избрание Дональда Трампа на российско-американские отношения?

— Полагаю, что мы в России излишне персонифицируем российско-американские отношения и преувеличиваем степень их зависимости от внутренних выборов. Современные государства — это гигантские бюрократические системы, которые отводят любому политику "коридор возможностей". Есть объективные стратегические интересы государства, включающие его статус в мировом порядке, и система отношений с другими государствами. Радикально сломать их современному политику вряд ли под силу: система блокирует его действия. Несмотря на предвыборную риторику, все понимают, что данный политик сможет реализовать, а что нет, что система ему позволит, а что нет. Мы можем много рассуждать на тему отличия Трампа от Клинтон или Обамы. Но в то же время понимаем: ни один из них не распустит НАТО, не ликвидирует американское присутствие за рубежом, не свернет глобальный режим свободной торговли и не согласится на реинтеграцию бывшего СССР. Для этого нужно глобальное потрясение, а пока его нет, их политика предопределена системой.

Современные лидеры государств — это выходцы либо из бюрократии, либо из крупного бизнеса. То есть системные политики, привыкшие с юности играть по правилам, а не ломать их, утверждая собственные. Современные политики привыкли к компромиссу. Это не фанатики и не харизматики, готовые ради идеологии или амбиций устроить новое "восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта". И это не старый тип "политика-полководца", который с опорой на армию получает карт-бланш на любые шаги. Ничего удивительного, что в первые два месяца пребывания у власти администрации Трампа радикальных перемен мы не увидели. До выборов можно позволить себе определенные вольности в выступлениях. А жизнь и система быстро скорректировали их.

Обратите внимание: со всеми последними президентами США наши отношения развивались по одной и той же схеме. Сначала: хуже, чем при Клинтоне, Буше, Обаме… быть не может. Затем: пришел прагматик Буш, Обама, Трамп… и пойдет на диалог с Россией. Следом: сам президент не плох, но ему мешают конгресс, Пентагон, фонды, диаспоры… Наконец: хуже, чем при этой администрации быть не может! Не исключаю, что в 2020 году наши СМИ будут ждать прихода "прагматика-демократа" вместо Трампа.

— В целом, на какой стадии развития или деградации сегодня находятся российско-американские отношения, по вашим оценкам?

— Ключевую роль в российско-американских отношениях играют объективные, а не субъективные факторы. В их развитии я выделил бы три ключевых момента.

Первый момент — 1994 год. Тогда администрация Билла Клинтона, судя по официальным документам, пришла к выводу, что российско-американские отношения так не перешли в новое качество по сравнению с советско-американскими отношениями. Россия осталась единственной в мире страной, способной технически уничтожить США и вести с ними войну на базе сопоставимых видов вооружений. У России остался унаследованный от СССР военно-промышленный комплекс — единственный в мире, сопоставимый с американским. У России также остался единственный — альтернативный американскому — спектр фундаментальных наук. Россия унаследовала статус постоянного члена Совета безопасности ООН, то есть возможность дипломатически блокировать действия США. В таком качестве Россия объективно остается препятствием для американского лидерства в мире — независимо от того, будет ли находится в Кремле Ельцин, Зюганов, Лебедь или Путин.

Следовательно, наши отношения — это по-прежнему взаимное ядерное сдерживание, как определил это министр обороны США Уильям Перри в январе 1995 года. Мы по-прежнему держим в заложниках ключевые города и военные объекты друг друга. Можно много раз сказать, что мы партнеры, но все прекрасно понимают: партнеры не держат ядерный пистолет у виска друг друга. На рубеже 1994-1995 годов администрация Клинтона наметила четыре стратегические цели в отношении России:

1) максимальное сокращение российского военно-промышленного комплекса, прежде всего — ядерного потенциала;

2) предотвращение реинтеграции бывшего СССР;

3) закрепление итогов распада "социалистического содружества";

4) содействие децентрализации российского ТЭК.

Разумеется, американцы предпочитали иметь дело с "либеральным" сегментом нашей элиты, предпочитая преподносить свою стратегию, как "квазипартнерство" с Россией. Но стратегические цели США в отношении нашей страны оставалась неизменными.

Второй момент — 1997 год, когда Россия и КНР подписали Декларацию о многополярном мире. По сути, это было заявкой двух стран на формирование иного варианта мирового порядка — альтернативой провозглашенной в 1993 году концепции "американского лидерства". С этого времени любая администрация в Белом доме понимала: в мире появился новый политический альянс, который заявил о намерении ограничивать гегемонистскую политику США. У американской дипломатии появилась новая задача: расколоть блокирующий их гегемонию альянс Москвы и Пекина или, как минимум, не допустить его усиления.

Мы часто говорим о том, что после окончания "холодной войны" международные отношения "деидеологизировались". Но это не так. Наоборот, с середины 1990-х годов пошло новое, часто даже более острое, идеологическое столкновение двух проектов мироустройства: американского (модель построения однополярного мира) и российско-китайского (модель многополярности). Россия и Китай при этом стали привлекать на свою сторону Индию, страны Латинской Америки и ряд стран ЕС (Францию и Германию). Мир, по сути, стал идеологически раскалываться на сторонников принятия и неприятия американской гегемонии.

— Третий этап, наверное, мюнхенская речь Владимира Путина в 2007 году?

— Да, она стала для американцев важным сигналом: Россия заявила о возможности противодействия создаваемой ими модели мирового порядка. Это корректировало задачи США в отношении России. Прежде она была им неприятна самим фактом своего существования — блокировкой их гегемонии собственным ресурсом. Теперь речь шла о том, что Россия может целенаправленно действовать против их лидерства. Следовательно, задачи по сдерживанию России расширились. К этому времени элиты обеих стран осознали, что выработать позитивную повестку российско-американского диалога не удалось. Совместная борьба с терроризмом распалась из-за вторжения американской коалиции в Ирак и установления военного присутствия США в Центральной Азии. Совместная борьба с нераспространением ядерного оружия рухнула в ходе кризисов вокруг ядерных программ Ирана и КНДР. Идея энергетического партнерства умерла, как только Россия поставила в "восьмерке" вопрос о пересмотре концепции "энергетической безопасности". Напоминаю, что идея изгнать Россию из "восьмерки" появилась в Вашингтоне не во время кризиса вокруг Крыма, а накануне Петербургского саммита 2006 года, когда подобные рекомендательные резолюции приняли обе палаты конгресса.

Зашел в кризис и стратегический диалог по контролю над вооружениями из-за ПРО.

Поэтому американцы начинают противодействовать не просто России как таковой, но еще и политики России. А это большая разница. Политика "перезагрузки — 2009-2011" была попыткой Белого дома прощупать, на каких условиях Россия готова к сокращению своего ядерного потенциала. Как только в Вашингтоне поняли, что ни на каких, — сразу же летом 2011 года, еще до возвращения Путина, американцы начали ее свертывание. А после волнений в Москве зимой 2012 года администрация Обамы сочла, что открылось окно возможностей для давления на "ослабленного Путина".

Вывод Белого дома весной 2012 года был прост: наступаем, пока не поздно! Американская дипломатия инициировала свертывание стратегического диалога по ПРО, отказ от диалога по реформе европейской безопасности, введение ограничительных антироссийских санкций. Причем начался этот процесс задолго до Крыма с закона Магнитского. Они предприняли попытки прорыва в Центральную Азию, играя на срыв проекта "Евразийского союза", и, наконец, все увенчалось украинским кризисом. В мире опасно заискрило — настолько, что стороны прошлой осенью практически официально заговорили об опасности даже не новой "холодной войны", а горячего военного столкновения.

Первые два месяца нахождения у власти администрации Трампа доказали главное: принципиального поворота к соглашению между сторонами не произошло. Администрация Трампа не готова к "большой сделке" с Россией. Мюнхенская конференция в феврале стала моментом истины: там говорили о чем угодно, кроме реформы европейской безопасности. Никаких принципиальных подвижек американской позиции по Сирии и Украине. Нам сейчас с американцами надо восстановить хотя бы негативную повестку переговоров: снизить риск военного конфликта. Но время уходит, а проблема так и осталась замороженной.

— Как вышло, что даже при такой высокой зависимости российской элиты от западных финансовых институтов у нас все равно остаются с США негативные отношения?

— Даже наличие собственности на Западе, обучение детей, зависимость от доллара не сделали нашу элиту партнером США. Ведь если американцы из документа в документ пишут о необходимости сдерживания России, значит признают, что этого мало. Даже с элитой, повязанной вроде бы такими обязательствами, Россию зачем-то надо сдерживать, выстраивать вокруг ее границ буфер из враждебных государств, подтягивать инфраструктуру НАТО… Не парадокс ли?

Есть и другой психологический парадокс. Нам говорят, что в 1990-е годы Россия все сдала. Будь это так, американцы должны бы были быть довольными и умиротворенными победителями. Но это не так. Почитаем официальные американские документы, выступления американских лидеров — бросается в глаза смесь раздражения, ярости и тревоги в отношении России. Даже в 1990-х американцы фиксировали, что "остаточная мощь России слишком велика".

Прямо как в великом романе Толстого "Война и мир": вся русская элита говорит по-французски, лучше, чем по-русски, воспитывает детей во Франции, имеет там недвижимость, но для Наполеона она все равно враждебна — даже при наличии всех этих условий. Как, кстати, и Наполеон для нее. И это не парадокс. Просто Франция в то время выступала реальным претендентом на мировую гегемонию. А гегемону мало иметь во враждебных станах даже связанную с ним элиту — ему необходим демонтаж силовых потенциалов конкурентов, а в идеале и их территориальное разукрупнение.

Соединенные Штаты действуют сегодня как самый обычный претендент на мировую гегемонию - не лучше и не хуже старой Франции. Русская и китайская элита может идеально владеть английским языком и иметь много замков на Западе, но это мало что меняет, поскольку американская гегемония невозможна без демонтажа силовых потенциалов России и Китая. Вот — грань, которую не перейдет никакая взаимная финансовая или культурная зависимость.

— Есть ли сейчас у Трампа какая-либо стратегия в отношении нашей страны?

— Американцы понимают: Россия — единственная страна мира, которая может уничтожить США технически и вести с ними войну на базе сопоставимых видов вооружений. Китай такой способностью пока еще не обладает. Поэтому у Трампа, как у Буша и Обамы, в отношении России есть две задачи: сокращение нашего военного потенциала и недопустимость реинтеграции бывшего СССР в какой-либо форме. Разумеется, если Россию можно ситуативно использовать для решения каких-то американских тактических проблем, например, в Афганистане или в отношении ядерной программы КНДР, то это будут делать. Но тактическое взаимодействие не отменяет стратегических задач.

Более тревожна третья задача — для американцев очень важно расстроить политический альянс России и КНР - без этого их движение вперед невозможно. И здесь администрация Трампа будет продолжать игру на его подрыв. Им придётся придумать, как его устранить, либо отказаться от гегемонистской стратегии. Степень реалистичности последнего сценария оцените сами.

Вообще, мы преувеличиваем различия между политикой отдельных администраций США. Американская стратегия строится на основе "пул идей". В определенный период времени разрабатывается прорывная стратегия, которая затем реализуется на протяжении 30-40 лет. Американцы меняют ее в двух случаях: или если стратегия провалилась, или если изменились условия. Нынешняя внешнеполитическая стратегия США основана на том "идейном пуле", который был выработан в самом конце 1980-х годов. Там было четыре положения: 1) содействовать разоружению СССР (затем России); 2) сохранить американское военное присутствие в Европе и Восточной Азии; 3) не допустить возвышение нового конкурента, сопоставимого с СССР 1970-х годов; 4) не допустить изменение региональных балансов, то есть усиления недружественных Вашингтону региональных держав. Пока в основе всех "Стратегий национальной безопасности США" лежат эти идеи.

— В каких сферах можно констатировать усиление взаимодействия США и России и что это нашей стране принесло полезного?

— Сейчас у России и США есть три объективные задачи. Выработать комплекс мер по снижению опасности горячего военного конфликта. Возобновить стратегический диалог по сохранению хоть какого-то контроля над вооружениям и выработать комплекс взаимных обязательств на случай конфликта с третьими странами. Это приоритетные меры. Их обсуждали на первом этапе пресловутой политики "Перезагрузки", но дальше дискуссий и всевозможных круглых столов дело не пошло. Время ушло. Будет ли новый шанс вернуться к ним — большой вопрос. "Мюнхен-2017" продемонстрировал, что пока администрация Трампа не стремится к этому.

Война в Сирии разрушила идею о том, что у России и США есть общая борьба с транснациональным терроризмом. Мы ведем в Сирии две параллельные антитеррористические операции вроде бы с общей целью, но при этом не взаимодействуем, а думаем, как не столкнутся друг с другом. И регулярно слышим из Вашингтона, что взаимодействия с Москвой не будет. Значит, еще одна страховка в российско-американском взаимодействии ушла в прошлое.

— Как реагировать в этих условиях на увеличение оборонного бюджета США?

— Нам давно пора обратиться к наследию выдающегося немецкого военного стратега и полководца Гельмута фон Мольтке старшего — автора молниеносных побед Пруссии над Данией, и Францией. Можно закупить много нового оружия. Но без солдат, готовых умереть за победу. Что толку в новом оружии, если солдаты побросают его и убегут в первом или втором бою? Оно станет трофеем победителя.

Во-вторых, надо посмотреть, на что пойдет военный бюджет. Можно потратить огромные деньги на бесперспективные дорогие проекты. Во времена Мольтке им были "сражающие аэростаты", над которыми смеялся немецкий стратег. Сегодня… Посмотрите, американцы уже почти двадцать лет пытаются создать некие "космические перехватчики": деньги уходят, а результата все нет. Можно, кстати, потратить военный бюджет на инфраструктуру жизнедеятельности. Новые матрасы и термосы — хорошо, но боеспособность не очень повышается.

В-третьих, Мольтке учил: мало превосходить врага вообще — надо превосходить его в конкретное время и в конкретном месте. Немецкий стратег называл это реализуемым превосходством. Россия, например, была в 1903 году намного сильнее Японии по всем количественным показателям — но сильнее вообще, а не в конкретное время и не в конкретном месте. Иначе более слабая сторона включает механизм компенсации: она находит болевые точки сильного противника и беспощадно бьет в них. И размышляя об ответе на рост американских военных расходов, нам, думаю, лучше думать о болевых точках США, удар по которым девальвирует самый большой военный бюджет.

Пример нам показал бывший министр обороны США Дональд Рамсфельд — полагаю, один из лучших министров на этом посту. Он еще зимой 2001 г. забил тревогу: американская армия стала слишком зависима от систем спутниковой навигации и связи. У американцев невероятно дорогие системы вооружений. Но если завтра некий противник нанесет удар по американским спутникам, Пентагон окажется самой беззащитной армией в мире. Подобный "космический Перл Харбор" сделает бессмысленным гигантские бюджетные траты на "умное оружие", ибо оно зависимо от уязвимой инфраструктуры. Так что большой военный бюджет — это, согласимся с Мольтке, еще не гарантия военной победы.

— Многие эксперты полагают, что с Трампом невозможно выстраивать отношения в каком-то ином формате, кроме торговли. Вы согласны с этим мнением?

— Торговля — это очень оптимистический сценарий. Посмотрите: едва приходит новая администрация США, у нас в России просыпается надежда заключить с американцами некое "большое соглашение". Мол, сейчас, в обмен на поддержку Россией действий США, последние признают ее интересы на постсоветском пространстве, в Европе или сфере ПРО. И ни разу подобные надежды не оправдались. Американцы упорно отказываются от торговли, красиво заявляя, что "не меняют принципы на сделку". Позиция Ва

шингтона: да, хорошо, что Россия нам где-то помогла, но уступок не будет — "демократией или союзниками мы не торгуем", как говорила еще в 2005 году госсекретарь Кондолиза Райс.

Торговля — это взаимные уступки. Американцы понимают, что Россия тоже попросит что-то взамен. Для просто великой державы торговля и компромиссы — нормальная дипломатическая практика. Но США не видят себя обычной державой, они претендент на гегемонию.

Американцы в начале 1990-х годов переформатировали Ялтинско-Потсдамский порядок под свои интересы. Уступки России или Китаю — это частичная ревизия выгодной США мировой конфигурации, то есть в чем-то снижение американского влияния. А вот этого в Вашингтоне не хотят. Там преобладает настрой на расширение американского могущества, а не его сокращения посредством поиска компромиссов.

И главное: американцы не видят, на какую крупную уступку может пойти Россия. В Белом доме (независимо от партийного характера администрации) надеются, что это будет быстрое сокращение российского ядерного потенциале, сужение российского влияния в бывшем СССР и пересмотр российско-китайского "большого договора" 2001 года. Но американцы реалисты, они понимают, что Москва на такие уступки не пойдет. А локальные сделки Вашингтону мало что дают.

Мы часто забываем, что Соединенные Штаты — страна с приоритетом внутреннего законодательства над международным. Почему американцы так легко отказываются от своих международных обязательств? А не дорого стоит! Любой сенатор может инициировать в Конгрессе отзыв соответствующей подписи или ее проверку на предмет соответствия законодательству США. Торговля для американцев — это ситуация когда приходится, скрепя сердцем, признать свою неудачу или ограниченность ресурсов. Так что за торговлю с США нам еще предстоит борьба и немалая.

— В начале марта, по информации неназванных источников в администрации президента США и некоторых западных дипломатов, стало известно, что Дональд Трамп может временно отложить работу над договоренностями с Россией по борьбе с ИГ ("Исламское государство" — террористическая организация, запрещенная в России, — ред.) и другим вопросам нацбезопасности. Затем глава Белого дома отказался раскрывать свои планы в отношении России? С чем, на ваш взгляд, все это связано?

— Все просто. Это еще раз доказывает, что у России и США различные цели в Сирии. Для России приоритет — ликвидация ИГИЛ и других радикальных группировок. Для США — свержение правительства Асада и переформатирование Сирии. По какому варианту — американцы умалчивают. Но главное, это еще раз демонстрирует различие наших интересов.

Мне интереснее другое: а что будет, если США при Трампе решат пойти на частичное сотрудничество с Россией по Сирии? Результат может быть не столь благоприятным для Москвы и Дамаска, как мы часто думаем. Например, американцев очень волнует появление "Астанинского формата" — переговоров России, Ирана и Турции. В Вашингтоне, судя по открытой информации, видят в нем опасность усиления ШОС и отхода Турции от единой линии НАТО. Но, представим, что США решат размыть "Астанинский формат", став его участником или введя в него кого-то из своих партнеров. Вот такой угрозе нам будет противостоять сложнее. "Удушение в объятиях" — не новая тактика американской дипломатии.

— При этом интересно получается: большая часть американского истеблишмента крайне негативно настроена по отношению к России, а большая часть нашей верхушки в любой момент готова кинуться в объятия американцам. По-моему, мы что-то потеряли в себе, что-то очень важное?

— Скажу больше — это какая-то особенность нашего менталитета после Второй мировой войны. Мы в глубине души никак не можем согласиться с тем, что конфронтация (в той или иной форме) — естественное состояние наших отношений с США. Посмотрите: после 1945 года наше общество постоянно ожидает, что, наконец, в США придет к власти "хороший президент", который снимет конфронтацию и начнет переговоры с СССР/Россией. А он все никак не приходит. По каким-то причинам нам сложно признаться себе, что противоречия у России не с конкретным президентом, а с самими США. Наша интеллигенция не считает нормальным мир, где великие державы ведут друг с другом жесткую и непримиримую борьбу.

Российский международник Владимир Печатнов написал в 2006 году интересную статью "Любовь — горечь к Америке". В ней он доказал, что еще в 1950-х годах высшая советская номенклатура относилась к США с симпатией: не случайно, что советская пропаганда старательно отделяла "реакционные круги США" от "американского народа". В 1970-х годах в СССР в рамках научных институтов сложилась целая группа литераторов, которая под видом критики "американских буржуазных концепций" знакомила советского читателя со всеми американскими книжными новинками. Причем эти критические работы были написаны в дружелюбном к США тоне. Советская интеллигенция тайно ловила американские радиоголоса — ни у кого из слушателей не вызывал ненависти или ярости сам факт, что американцы критикуют нашу страну, как, например, относились немцы конца XIX века к любой негативной информации о Германии, что повергло в шок русского сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Впрочем, это черта русского сознания на протяжении последних веков. Наше российское общество никогда не считало себя "квинтэссенцией прогресса", как немецкое. Наша элита всегда смотрела на Запад (а не на Восток) как на эталон для подражания. В России всегда были две партии — западники и славянофилы, но никогда не было тихоокеанской партии, которая позиционировала бы Россию как азиатскую страну? В этом смысле "готовность идти в объятия американцев" ничем не отличается от англофильства русской аристократии XIX века в разгар "Большой игры" с Лондоном. Ответного русофильства у британской аристократии не было.

Но сейчас я вижу скорее обратный процесс — отношение к США как таковым в российском обществе намного хуже, чем в брежневском СССР. Тогда наше советское общество было уверено, что хорошим отношениям с Америкой мешает коммунизм. Теперь мы больше узнали Соединенные Штаты, и то, что мы о них узнали, не способствовало росту их популярности в нашем обществе. К российскому обществу все больше приходит осознание простой истины: "А как разговаривали бы США с Россией, если бы она даже в самые трудные годы не имела возможности уничтожить США?" Главное, приходит осознание: любовь к американкой культуры не равноценна любви к политике Вашингтона. В этом смысле американский политолог Генри Киссинджер прав: Соединенные Штаты теряют Россию по сравнению с брежневским СССР.

На самом деле американцы проигрывают на том же, на чем проиграли французские якобинцы и наши русские большевики. Как только французская армия вышла за границы Франции, она перестала быть "армией революции" — ее стали воспринимать как обычную французскую армию. Как только Красная армия вошла в 1920 году в Польшу, она перестала быть Красной армией — она стала для поляков обновленной Русской армией. Большевики могли создать хоть десять Интернационалов, но для остального мира они стали просто новым русским правительством. Аналогично и американцы могут говорить бесконечно о "распространении либеральных ценностей". Для остальных их армия — не либеральная, а американская армия; их спецслужбы — не демократические спецслужбы, а американские. Многие в США удивляются, почему в России падает престиж либеральной демократии. А ответ лежит на поверхности: потому что для большинства россиян "распространение демократии" — это форма экспансии США.

— Какую стратегию Кремля в отношении Белого дома вы прогнозируете, к чему будет стремиться Москва?

— Полагаю, что такую же, как со всеми. Никто никаких излишних надежд на Трампа не питал. Да, наши СМИ вырвали несколько его фраз из контекста, где он говорил о возможности нормализовать отношения с Россией. Тоже самое говорили Буш-младший и Обама, кстати. Но все это — не более чем предвыборные заявления. Вопрос был нему переоценки приоритетов, а в том, отойдем ли мы хотя бы от балансирования на грани горячего военного конфликта, что мы видели в Сирии осенью 2016 года.

Наша задача — вернуться хотя бы к негативной переговорной повестке. 80% повестки российско-американских отношений занимали вопросы контроля над вооружениями. И это было отнюдь не плохо, вопреки сетованиям отечественных ультралибералов. Москва и Вашингтон не любили друг друга. Но риск прямого военного конфликта между ними оставался низким — не в последнюю очередь благодаря наличию стабилизирующих механизмов в отношениях друг с другом. На этой основе появлялись и первые ростки позитивной повестки: российско-американское сотрудничество в космосе выросло из свертывания программы СОИ и подписания договора СНВ-1.

Контроль над вооружениями и стратегический диалог — это пока будущее наших с США отношений, причем самое оптимистичное и позитивное.

— Как скоро удастся урегулировать вопрос Крыма с новым американским руководством? А там и остальная часть Западного мира солидаризируется…

— Малореалистично. Дело не в Крыме, а в том, что для американцев Украина в границах на 1 января 2014 года — это гарантия невосстановления СССР. Для США независимо от конкретного лидера неприемлема реинтеграция постсоветского пространства.

Воссоединение Крыма с Россией видится из Вашингтона, как попытка России пересмотреть итоги 1991 года. Но вся идеология американской политики строилась на невозможности пересмотреть итоги распада СССР. Единственное, что можно сделать — вынести проблему Крыма за скобки.

Беседовал Александр Дремлюгин

Друг из Вашингтона: Трамп хочет дружить с Путиным

Введение

В своей самостоятельной работе, я хотела бы рассмотреть тему «Современных отношений России и США», то есть их внешнюю политику между собой. А что такое внешняя политика? Что нужно делать, чтобы она имела правильное направление, чтобы были верно выбраны цели, и чтобы эти цели были осуществлены? Прежде чем заниматься внешней политикой, надо знать два простых правила её осуществления. Во-первых, надо четко знать, чего ты хочешь добиться. Во-вторых, надо трезво представлять, что могут тебе позволить другие. Исходя из этих правил, нужно грамотно оценить своё положение, свои взаимоотношения со странами и затем начинать предпринимать шаги для реализации интересов своей страны.

Вопрос о внешней политике различных государств очень глобальный и сложный, в особенности, если рассматривается внешняя политика таких крупных мировых держав как, например, Российская Федерация и Соединенные Штаты Америки. Чтобы действительно вникнуть в особенности проведения той самой внешней политики, нужно изучить большое количество материала, причем, как учебного и художественного, так и различных статей, монографий и литературы на иностранных языках. Вся эта литература и источники помогают разобраться и посмотреть на данную проблему с различных точек зрения, взглядов и мнений. Начинаешь понимать, какие приоритеты встают на первое место у разных государств, в данном случае рассматриваются приоритеты России и США.

Сегодня, главной задачей России является определение долговременной стратегии своего развития, а также возрождения экономической и политической мощи. Целью такой стратегии естественно является превращение России в развитую демократическую страну, занимающую адекватное её потенциалу место в мировой политике и экономике. Поэтому решение внутренних проблем напрямую связано с улучшением условий интеграции России в глобальный рынок, формированием дружеских и партнерских отношений с ключевыми центрами силы на международной арене. Этими силами на данный момент, в первую очередь является США. Появляется вопрос, который приходится решать каждым главам государств и министерствам иностранных дел. С какой же все-таки страной или рядом стран нужно устанавливать дипломатические отношения в первую очередь? Так уж случилось, что на протяжении многих десятков лет наиболее интересными и напряженными были отношения России и США, да и сейчас они остаются очень захватывающими. Поэтому, в данной работе речь будет идти именно о сотрудничестве этих двух держав.

И начнем мы с таких периодов жизни СССР, как «перестройка» и распад.

Накануне прихода Горбачева к руководству страной отношения между СССР и США были самым острым и проблемным «участком» советской внешней политики и мировой политики в целом. Именно они составляли стержень «холодной войны». «Разрядка» 1970-х годов не изменила сути противостояния двух сверхдержав. Помимо идеологического противоборства, СССР и США противостояли друг другу в ряде региональных конфликтов и в гонке ракетно-ядерных и обычных вооружений. С началом размещения советских ракет средней дальности СС-20 и американских «Першингов-2» и крылатых ракет в Европе разрядка была, по существу, похоронена.

Две главные черты характеризовали советско-американские отношения в начале 1980-х годов:

• -- практически полное отсутствие доверия;
• -- доминирование в повестке дня милитаристского компонента. В лучшем случае это позволяло худо-бедно регулировать гонку вооружений и договариваться о «потолках» -- хотя и чрезвычайно высоких -- систем вооружений.

Новое советское руководство исходило из того, что без кардинального улучшения советско-американских отношений оздоровления мировой политики не произойдет. И хотя такое понимание, в общем, было и у предшественников Горбачева, принципы нового мышления создавали для них новую концептуальную основу. Речь идет об идее взаимной безопасности, изложенной в докладе Горбачева ХXVII съезду КПСС: «Безопасность, если говорить об отношениях между СССР и США, может быть только взаимной, а если брать международные отношения в целом -- только всеобщей. Высшая мудрость не в том, чтобы заботиться исключительно о себе, а тем более в ущерб другой стороне. Нужно, чтобы все чувствовали себя в равной безопасности, ибо страхи и тревоги ядерного века порождают непредсказуемость в политике и конкретных действиях. <...> Мы придаем важное значение состоянию и характеру отношений Советского Союза, и США. У наших стран немало точек соприкосновения, есть объективная потребность жить в мире друг с другом, сотрудничать на равноправной и взаимовыгодной основе».

Вывести отношения из штопора, в который они попали на рубеже 70--80х годов, можно было только сломав логику порочного круга, в котором недоверие питало гонку вооружений, а гонка вооружений еще более усиливала недоверие. Поэтому именно вопросы ограничения и сокращения вооружений оказались на первом плане в советско-американских отношениях с самого начала перестройки и занимали в них центральное место на протяжении длительного периода.

Большое значение имело налаживание механизма разработки наших переговорных позиций. До Горбачева вопросы военной политики решались военным руководством и прежде всего министерством обороны вместе с министерством иностранных дел во главе с А.А. Громыко, который доминировал в проведении внешнеполитического курса и в приемах дипломатии. Государство практически не имело военной доктрины и высшее политическое руководство военной сферой имело во многом формальный характер. Министерство обороны диктовало и режим деятельности межведомственной комиссии по наблюдению за переговорами по разоружению.

По инициативе Горбачева руководителем межведомственной комиссии (так называемой «большой пятерки») был назначен секретарь ЦК КПСС Л.Н.Зайков, имевший большой авторитет в военных и военно-промышленных кругах, осознававший необходимость вывести из тупика переговоры по разоружению.

Роль аппарата комиссии Зайкова выполняла межведомственная рабочая группа («малая», или «нижняя пятерка»), в состав которой входили эксперты, в том числе представители исследовательских институтов, конструкторских бюро и предприятий военной промышленности. Демократический и творческий характер работы «пятерок» способствовал выработке реалистических позиций, на которые опирался Горбачев в своем взаимодействии с американским руководством*.

Каковы самые главные этапы развития советско-американских отношений в период перестройки?

Советско-американская встреча на высшем уровне в Женеве (ноябрь 1985 года). Основной итог встречи был отражен в совместном советско-американском заявлении, где, в частности, говорилось: «Обсудив ключевые вопросы безопасности, стороны, сознавая особую ответственность СССР и США в деле сохранения мира, заявляют, что ядерная война никогда не должна быть развязана, в ней не может быть победителей. Признавая, что любой конфликт между СССР и США мог бы иметь катастрофические последствия, они также подчеркнули важность предотвращения любой войны между ними -- ядерной или обычной. Они не будут стремиться к достижению военного превосходства».

Рейкьявик (октябрь 1986 года) -- решающий рубеж, важнейшая веха в советско-американском переговорном процессе по стратегическим наступательным вооружениям. Американцам были представлены совершенно конкретные предложения уже не об ограничении, а о сокращении всех частей «триады» СНВ -- межконтинентальных ракет наземного базирования, ракет на подводных лодках и стратегической авиации (50-процентном!). Стороны были близки к соглашению, но оно не состоялось из-за нежелания американской стороны отказаться от своей «стратегической оборонительной инициативы» (СОИ) -- программы использования космоса в военных целях. Но оба лидера смогли убедиться, что каждый из них искренне хочет предотвратить ядерную катастрофу. «Энергетические полюса» сблизились, и вспыхнула искра доверия, даже личной симпатии. Это позволяло рассчитывать на то, что с этим президентом можно достичь перелома в гонке вооружений, ослабить, если не совсем устранить конфронтацию. На состоявшейся сразу после встречи пресс-конференции М.С. Горбачев заявил: «При всем драматизме Рейкьявика это не поражение, это прорыв, мы впервые заглянули за горизонт».

Визит Горбачева в Соединенные Штаты (декабрь 1987 года). Выход на широкие круги американского общества. Проявление понимания и сочувствия к политике Горбачева -- как в официальных кругах, так и среди населения. Изменение «образа СССР» в его глазах, стирание «образа врага». Подписание Договора о ракетах средней и меньшей дальности (Договор о РСМД), впервые в истории ликвидировавшего целый класс ядерного оружия, -- крупнейший шаг к устранению угрозы ядерного конфликта.

Визит Рейгана в Москву (май--июнь 1988 года). Полное включение личностного фактора. Обмен ратификационными грамотами к Договору о РСМД. Хотя из-за сопротивления правого крыла администрации не удалось подписать Договор о стратегических вооружениях, его основные положения были согласованы и фактически действовали. Во время прогулки по Кремлю и Красной площади в ответ на вопрос, считает ли он СССР «империей зла», Рейган сказал: «Нет. Я говорил о другом времени, другой эре». Новая атмосфера отношений на уровне обеих наций.

Встреча Горбачев--Рейган--Буш на Губернаторском острове в Нью-Йорке после выступления Горбачева в ООН (декабрь 1988 года). Рейган передает эстафету конструктивных отношений с Советским Союзом Джорджу Бушу, избранному новому президенту США. Выступая с трибуны ООН, Горбачев в заключительной части своей речи отдал должное прогрессу в налаживании отношений между СССР и США. Во всем мире, сказал он, «смогли вздохнуть с облегчением благодаря изменениям к лучшему в отношениях между Москвой и Вашингтоном». Прозвучавший с трибуны ООН призыв Горбачева к структурной перестройке международных отношений -- на основе права, а не силы, к деидеологизации международных отношений, -- вызвал большой резонанс во всем мире.

После «паузы», взятой в начале президентства Буша «для прояснения ситуации», -- приезд нового госсекретаря США Бейкера в Москву (май 1988 года), быстрое включение фактора доверия и готовность американской администрации идти дальше.

Встреча Горбачев--Буш на Мальте (начало декабря 1989 года). Признание, что СССР и США больше не являются «противниками», объявление о прекращении «холодной войны» и конфронтации. Публичная поддержка новой администрацией политики перестройки.

Неоднократные контакты (в первые месяцы 1990 года) по телефону с Бушем и на встречах в Москве с Джеймсом Бейкером в связи с объединением Германии. Споры, но уже не в конфронтационном стиле. Достижение компромисса по германскому вопросу во время визита Горбачева в Вашингтон (май-июнь 1990 года). Продвижение по проблемам СНВ и решающий сдвиг в переговорах об обычных вооружениях в Европе.

Совместные действия в связи с агрессией Саддама Хусейна против Кувейта (август 1990 -- февраль 1991 года). Встреча Горбачев--Буш в Хельсинки (сентябрь 1990 года). Помимо договоренности в отношении Саддама Хусейна, Буш впервые масштабно поставил здесь вопрос о «новом мировом порядке» после «холодной войны», который был основательно обсужден. межведомственный американский советский переговоры

Официальный визит президента Буша в СССР (конец июля 1991 года). Подписание Горбачевым и Бушем Договора об СНВ. Обсуждение в Ново-Огареве проблем всеобщей, планетарной безопасности.

В результате были выявлены основные события и направления внешней политики СССР в период с 1985 - 1991 годы.

Развитие советского общества во второй половине 80-х годов прочно увязывается с понятием "перестройка". Этим понятием обозначался переворот вначале в сознании граждан, а затем - в экономической и, в конечном счете, во всей внутренней и внешней политике СССР. В итоге "перестройка" превратилась в символ глубинного обновления и одновременно изменения всей социалистической системы и ее положения в мире.

Ключевым и наиболее решающим шагом внешней политики СССР являлась концепция нового политического мышления, позволившая завершить "холодную войну".

Эта концепция предполагала, что поскольку ядерная война будет катастрофой для всего человечества, то угрозы применения ядерного оружия, равно как и обладание им, перестали служить достижению разумных политических целей. Высшей ценностью новое политическое мышление определяло обеспечение выживания человечества, которому угрожала нерешенность огромного количества проблем, начиная с ядерной угрозы и кончая ухудшением состояния экологии. Учитывая, что эти проблемы могли быть решены только объединенными усилиями ведущих стран мира, главной целью политики становилось обеспечение их сотрудничества. Кроме того, взаимодействие на основе доверия требовало отказа от логики и идеологии противостояния. Новое мышление предполагало нахождение баланса интересов на основе взаимных уступок, строгого соблюдения международно-правовых норм.

После распада СССР Российская Федерация объявила себя государством-продолжателем Советского Союза. Россия унаследовала постоянное место в Совете Безопасности ООН. Министерство иностранных дел России возглавил прозападный дипломат Андрей Козырев. Американские консультанты активно участвовали в разработке экономических реформ, имевших целью переход России от плановой экономике к рыночной. Отношения России и США улучшились, но ненадолго.

Развал Советского Союза, экономический и социально-политический кризис в России, резкое падение её международного престижа и военно-политического потенциала привели к тому, что США стали фактически единственным мировым лидером. В России рассчитывали, что с роспуском Организации Варшавского договора НАТО рано или поздно также будет распущено, тем более что руководство США давало гарантии того, что блок не будет расширяться на восток. Однако в 1999 в НАТО были приняты Чехия, Польша и Венгрия, а в 2004 -- Эстония, Латвия, Литва, Румыния, Словакия, Словения и Болгария. Этот факт, а также операции США и их союзников против Югославии, Афганистана и Ирака вызвали в России замешательство по поводу выстраивания отношений с США. С одной стороны, после террористического акта 11 сентября 2001 в США Россия присоединилась к антитеррористической коалиции, возглавляемой США, рассчитывая на то, что под понятие «терроризма» удастся подвести и действия чеченских сепаратистов, а значит, получить хотя бы молчаливую поддержку Запада. Принципы двустороннего партнерского диалога закреплены в Московской Декларации о новых стратегических отношениях, подписанной Президентами В.В.Путиным и Дж. Бушем в мае 2002 г.

Приоритетными направлениями двустороннего взаимодействия определены следующие:

• · совместная работа в интересах международной безопасности и стратегической стабильности,
• · борьба с международным терроризмом и противодействие другим новым глобальным вызовам и угрозам,
• · содействие решению региональных конфликтов, развитие торгово-экономических связей, расширение контактов между обществами и людьми.

Но, уже 13 июня 2002 США денонсировали договор по ПРО от 1972 года, мотивируя это необходимостью защиты от «стран-изгоев». В последнее время становится всё более очевидным то, что при организации и осуществлении военно-политических акций США учитывают лишь собственные интересы.

В 2003 Россия совместно с Францией и Германией фактически возглавили «лагерь несогласных» с действиями США в отношении Ирака. В конце 2004 в российско-американских отношениях наступило небывалое «похолодание», связанное с событиями на Украине («Оранжевая революция»). Борьба за влияние между Россией и США охватила все постсоветское пространство.

Историками принято считать, что «Холодная война» завершилась с распадом СССР. Но по оценкам многих аналитиков, современные отношения США и России подходят под все критерии «Холодной войны» - правда, в меньших масштабах. К основным проблемным вопросам между Россией и США относятся помощь России Ирану в осуществлении ядерной программы, энергобезопасность, ситуация в Грузии, на Украине, в Палестине, а также развёртываемая Соединенными Штатами в Европе система противоракетной обороны. Под предлогом развития демократии США финансируют некоторые российские неправительственные организации и политические партии.

4 мая 2006 вице-президент США Ричард Чейни, находясь в Вильнюсе, произнёс речь, которую многие теперь называют «Вильнюсской» по примеру «Фултонской» речи Черчилля. По его словам, США не устраивает «использование Россией своих минеральных ресурсов в качестве внешнеполитического оружия давления, нарушение в России прав человека и деструктивные действия России на международной арене». Отказ России от прекращения сотрудничества с Ираном, Сирией, КНДР, Белоруссией и другими государствами, «вызывающими тревогу» у США, приводит к постоянным российско-американским конфликтам в Совете Безопасности ООН.

В начале 2007 между США и Россией с новой силой разгорелся конфликт по поводу намерения США разместить в Польше и Чехии элементы своей системы ПРО. По словам руководства США, этот шаг направлен на защиту Европы от северокорейских и иранских ракет. Российское руководство категорически отвергает такое объяснение. 8 февраля 2007 министр обороны США Роберт Гейтс заявил, что «Соединённым Штатам Америки следовало бы быть готовыми к возможному вооружённому конфликту с Россией». В свою очередь, на Мюнхенской конференции по безопасности 10 февраля 2007 Владимир Путин с жёсткой критикой обрушился на внешнюю политику США. Главнокомандующий РВСН генерал Соловцов также заявил, что в случае, если элементы ПРО США все-таки будут размещены в Восточной Европе, Россия может денонсировать Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности.

14 июля 2007 президент России Владимир Путин подписал Указ «О приостановлении Российской Федерацией действия Договора об обычных вооружениях в Европе и связанных с ним международных договоров». Наблюдатели полагают, что это решение стало первым шагом российского руководства в сторону коренного изменения военно-политической обстановки на европейском континенте, складывающейся с начала 1990-х годов не в пользу России.

В сопровождающей документ справке указывается, что данное решение было вызвано «исключительными обстоятельствами, влияющими на безопасность Российской Федерации». К таковым, в частности, отнесены:

• · Превышение восточноевропейскими государствами - участниками ДОВСЕ, присоединившимися к НАТО, «групповых» ограничений ДОВСЕ в результате расширения альянса;
• · Невыполнение странами НАТО принятого в 1999 году политического обязательства об ускоренной ратификации Соглашения об адаптации ДОВСЕ;
• · Отказ Латвии, Литвы и Эстонии, вступивших в НАТО, от участия в ДОВСЕ и, в результате, появление на северо-западной границе РФ территории, «свободной» от ограничений на размещение обычных вооружений, в том числе и вооружений других стран;
• · Планируемое размещение военных баз США на территориях Болгарии и Румынии.

Важная роль в развитии российско-американского партнерства, придании ему дополнительной устойчивости принадлежит контактам на высшем и высоком уровне. С 2001 г. прошли 20 встреч Президентов России и США (как в двустороннем формате, так и в рамках многосторонних форумов), в том числе:

• · визиты В.В.Путина в США (в ноябре 2001 г., сентябре 2003 г., сентябре 2005г.),
• · визиты Дж. Буша в Россию:
• · в мае и ноябре 2002 г., в июне 2003 г. - для участия в юбилейных торжествах в Санкт-Петербурге,
• · в мае 2005 г. - для участия в мероприятиях празднования 60-летия Победы в Москве,
• · в июле 2006 г. - для участия в саммите «Группы восьми» в Санкт-Петербурге).

В рамках официального визита В.В.Путина в США 24-27 сентября 2003 г. состоялась встреча в верхах в Кемп-Дэвиде (26-27 сентября), подтвердившая позитивную динамику двусторонних отношений. Президенты дали ведомствам двух стран целый ряд конкретных долгосрочных поручений по продвижению российско-американского партнерства на приоритетных направлениях, за выполнением которых осуществляется постоянный контроль.

Президенты России и США встречались также 8 июня 2004 г. в рамках саммита «восьмерки» в Си-Айленде и 20 ноября 2004 г. на саммите АТЭС в Сантьяго.

На встрече В.В.Путина и Дж. Буша в Братиславе 24 февраля 2005 г. состоялся обстоятельный, ориентированный на перспективу разговор по основным направлениям российско-американского взаимодействия. Согласованы конкретные задачи наращивания сотрудничества России и США в предстоящий период.

В рамках саммита «Группы восьми» в Глениглсе в июле 2005 г. имел место двусторонний контакт на высшем уровне. В ходе рабочей встречи В.В.Путина с Дж. Бушем в Вашингтоне 16 сентября 2005 г. были рассмотрены актуальные вопросы двусторонней и международной повестки дня. Достигнута договоренность об активизации совместной работы, утвержден обновленный список конкретных заданий ведомствам, исполнение которых взято на президентский контроль.

• 18 ноября 2005 г. В.В.Путин и Дж. Буш встретились в ходе саммита АТЭС в Пусане. Состоялся обмен мнениями по основным аспектам российско-американских отношений и актуальным международным проблемам.
• 14-15 июля 2006 г. в Санкт-Петербурге накануне саммита «восьмерки» состоялась очередная российско-американская встреча на высшем уровне, на которой были достигнуты важные договоренности по ряду направлений российско-американского взаимодействия. Приняты Совместное заявление Президентов России и США, касающееся сотрудничества в мирном использовании атомной энергии и противодействии ядерному распространению, и Совместное заявление о Глобальной инициативе по борьбе с актами ядерного терроризма.
• 15 ноября 2006 г. В.В.Путин встретился с Дж. Бушем в Москве в аэропорту Внуково-2 во время промежуточной посадки самолета Президента США в поездке по странам АТР.

На встрече 19 ноября 2006 г. в рамках саммита АТЭС в Ханое Президенты России и США обсудили различные вопросы двусторонних отношений, актуальные международные проблемы, включая ситуацию на Ближнем Востоке. Состоялся также обмен мнениями по проблематике ядерного нераспространения. В.В.Путин и Дж. Буш приветствовали подписание Протокола о завершении двусторонних переговоров о вступлении России в ВТО.

В январе-феврале 2002 г. осуществлен визит в США Председателя Правительства России, 10-11 февраля 2004 г. - Руководителя Администрации Президента России.

С целью поддержания доверительного российско-американского диалога по актуальным вопросам двусторонних отношений и международным проблемам в постоянном режиме осуществляются контакты между главами внешнеполитических ведомств двух стран.

За период взаимодействия с администрацией Дж. Буша проведено порядка 50 таких встреч как в двустороннем, так и в многостороннем формате. В частности, после президентских выборов в США (ноябрь 2004 г.) главы внешнеполитических ведомств встречались:

• 20 ноября 2004 г. в Сантьяго в рамках форума АТЭС;
• 23 ноября в Шарм-аш-Шейхе в ходе международной встречи по Ираку;

• 5 февраля 2005 г. в Анкаре (в рамках европейского турне К. Райс в ее новом качестве Госсекретаря США);
• 24 февраля 2005 г. - в Братиславе в ходе российско-американского саммита;
• 1 марта 2005 г. - в Лондоне в ходе международной конференции по поддержке Палестинской национальной администрации; 20 апреля 2005 г. - в Москве;
• 23 июня 2005 г. - в Лондоне; 15 октября 2005 г. в Москве; 16 ноября 2005 г. в Пусане в рамках мероприятий АТЭС;
• 30 января 2006 г. - в Лондоне, в рамках министерского заседания «квартета» международных посредников по БВУ,
• 6-7 марта 2006 г. в ходе официального визита С.В.Лаврова в США
• 30 марта 2006 г. в Берлине в рамках встречи министров иностранных дел России, Китая, США и «евро тройки» по иранской ядерной программе;
• 14 июля 2006 г. в преддверии саммита «восьмерки» в Санкт-Петербурге,
• 22 сентября 2006 г. в рамках 61-й сессии ГА ООН в Нью-Йорке, 21 октября 2006 г. в Москве, 19 ноября 2006 г. в Ханое в рамках мероприятий АТЭС,
• 1 декабря 2006 г. на «полях» министерского заседания «Форума для будущего» в Иордании, 2 февраля 2007 г. - в Вашингтоне.

Отношения между двумя странами в последнее время стали предметом тщательного анализа как в США, так и в России, в частности, на конференции, которая состоялась в вашингтонском Институте американского предпринимательства. Американские политологи считают, что отношения между США и Россией сейчас хуже, чем когда бы то ни было .

Дополнительная информация по отношениям России и США после распада:

Российско-американское партнерство в многополюсном мире.

Признание факта усложнения мира после окончания холодной войны, появление новых вызовов не только глобального, но и регионального и внутригосударственного характера дополнялось полемикой о том, каким будет характер управления новыми международными отношениями: глобальное партнерство, партнерство ведущих держав, лидерство сверхдержавы - США.

В 1992-1994 годах идея российско-американского партнерства почти не подвергалась сомнению со стороны специалистов в области международных отношений, хотя трактовка двустороннего партнерства была разной.

В 1992 году немало представителей российской интеллектуальной элиты продолжали сохранять верность идеям "нового политического мышления" и строить внешнюю политику России в соответствии со стратегией глобализации международных отношений и равноправного партнерства США и России после распада Советского Союза. Внутренняя политика при премьер-министре Е. Гайдаре, внешняя политика при госсекретаре Г. Бурбулисе, министре иностранных дел А. Козыреве осуществлялась в соответствии со следующими постулатами:

• 1. Холодная война окончена, наступило время мирного, бесконфликтного развития международных отношений.
• 2. Россия, как правопреемница Советского Союза, может претендовать на равноправное партнерство с Соединенными Штатами при решении международных проблем.
• 3. России не следует проводить активную внешнеполитическую деятельность в своих традиционных сферах влияния - в Азии, на Ближнем Востоке, в Европе, так как после окончания холодной войны, роспуска Варшавского Договора, в соответствии с договоренностями между СССР и США (неофициальными, не закрепленными в официальных двусторонних документах), Россия вправе ожидать от США лояльности по отношению к ней и ее интересам в этих регионах. Логическим ответом на действия Советского Союза станет роспуск НАТО, исключается создание военных блоков и других организаций без участия России или направленных против нее.
• 4. В новых международных условиях, когда усилия ведущих держав будут сосредоточены на решении глобальных проблем, Россия может сконцентрировать свои ресурсы (ограниченные после распада СССР) на решении внутренних проблем и поддержании конструктивных отношений со странами СНГ, с которыми ее связывает общность интересов и тесные экономические связи.

Заявленная внешнеполитическая линия России в своей основе содержала положения советской стратегии, априори предполагалась адекватная ответная политика США и ведущих западных стран, однако совершенно не учитывался фактор сокращения мощи России и возможностей ее влияния на мировое развитие. Предполагалось, что Запад не воспользуется фактической "слабостью" России, позволит ей поддерживать решающее влияние на постсоветском пространстве и будет по-прежнему ассоциировать с ней достижения СССР, на основе которых были достигнуты договоренности второй половины 1980-х годов.

Вместо четко сформулированных национальных интересов и приоритетов политики России, из Москвы настойчиво звучали призывы к партнерству с цивилизованной частью внешнего мира. Этот призыв не был подкреплен ни определением задач России в партнерстве, ни формулированием его оптимальных форм. При этом интерес развитой части международного сообщества к Российской Федерации в основном был окрашен в негативные тона: было известно, чем не должна быть новая Россия, но имели самые смутные очертания представления о том, чем она могла и должна была стать, не утрачивая своей идентичности. Внешнеполитическая линия, предложенная российским руководством в 1992 году, впоследствии была оценена как ошибочная. Ее авторы получили характеристику "вестернизаторов/западников", следовавших в фарватере американской/западной стратегии, проводивших политику, не учитывавшую национальные интересы России, не сумевших адекватно оценить реальную ситуацию в мире после распада Советского Союза. Критика в адрес "либеральных моралистов", как их окрестил историк К.В Плешаков, звучала со стороны как соратников представителей правящей группы - либеральных демократов, так и со стороны демократической и консервативной оппозиции.

Ряд специалистов в области международных отношений выводили неизбежность российско-американского партнерства из тезиса об окончании эры сверхдержав, о чем писали в 1989 году специалисты в области советско-американских отношений, доктор философских наук А.Ю. Мельвиль и кандидат исторических наук А.И. Никитин. Подтверждалась точка зрения, согласно которой бремя сверхдержавности оказалось фатальным для СССР и очень тяжелым для США. Многие экономисты заявляли о том, что США не обладают ресурсами для единоличного лидерства, основанного на сверхдержавности, поэтому целью Соединенных Штатов станет роль балансировщика в классической схеме многополярного баланса сил.

О том, что Соединенные Штаты будут стремиться уменьшить бремя расходов на поддержание нового международного порядка, писал в 1992 г. политолог и дипломат Н.Н. Спасский, возглавивший впоследствии Департамент Северной Америки МИД РФ. Он отмечал, что в правящих кругах США сознавали, что практиковать лидерство, опираясь на одни военно-политические инструменты, как это было в годы холодной войны, противоборства между СССР и США, не удастся в новых условиях. По мнению Н.Н. Спасского, у Соединенных Штатов оставался один выход: попытаться так структурировать глобальную взаимозависимость, чтобы основная тяжесть ее конструкции легла на те звенья и узлы, в которых США по-прежнему сильны. Финансовая и экономическая база и возрастание сложности мировых проблем делают функционирование новой системы возможным только при условии, что значительную долю издержек по ее содержанию возьмут на себя "младшие партнеры" США по сообществу демократических государств.

Отмечалось, что две бывшие сверхдержавы (США также классифицировались как "бывшая сверхдержава" в новом многополюсном мире) не заинтересованы в том, чтобы относительное ослабление их позиций было использовано новыми "центрами силы" для сокращения разрыва в военной сфере с США и Россией. По мнению С.М. Рогова, такой подход устроил бы обе страны, так как реализация стратегического партнерства позволила бы предотвратить возврат многополярного мира к традиционным силовым конфликтам и обеспечить военно-политическую стабильность в условиях быстрых и радикальных экономических, технологических и социо-культурных изменений.

В официальной позиции российского МИД была высказана мысль о том, что в мире есть как огромные возможности для развития мира по пути демократии и экономического прогресса, так и опасность хаоса и непредсказуемости в международных делах, возникновения новых конфликтов и расколов внутри отдельных государств и между ними. Министр иностранных дел А.В. Козырев заявил в 1994 году, что единственно возможным вариантом управления сложившейся ситуацией по пути стабильного и мирного развития является многостороннее партнерство, в котором Россия должна занять достойное место, оставаясь одним из основных стратегических партнеров Соединенных Штатов.

Характеризуя современную ситуацию и оценивая перспективы российско-американских отношений, Г.А. Арбатов констатировал, что, хотя холодная война окончилась, преждевременно было бы говорить о необратимости изменений, происшедших в международной политике. Один из наиболее авторитетных специалистов в области внешней политики отмечал, что нельзя исключать возможности негативного развития ситуации в мире, в отношениях между Россией и США. По его мнению, нельзя было исключать возможности, что ситуация в мире и отношения между Россией и США станут трудными, враждебными, не адекватными тем новым вызовам, которые бросает новая эпоха, прежде всего факт существования огромных арсеналов ядерного оружия и угроза его распространения.

Г.А. Арбатов сформулировал то, с чем соглашались многие внешнеполитические эксперты и политики в России и Соединенных Штатах: "Ни одно из правительств и большинство специалистов, как выяснилось, не были готовы к миру, каким он вырисовывался после окончания холодной войны. Многие из нас даже не представляли себе проблем и вызовов, с которыми мы столкнемся. Возможно поэтому сегодня ни одна из наших стран не имеет долгосрочной, действительно продуманной политики, адекватной международной ситуации и отвечающей новым реальностям. Когда мы сталкиваемся с кризисом, наподобие югославского, мы вынуждены импровизировать, часто полагаясь на старые методы, которые не пригодны для решения новых проблем".

Подчеркивая необходимость многосторонних усилий, прежде всего ведущих держав мира, российские эксперты в области международных отношений утверждали, что XXI век не будет ни "Pax Americana", ни каким бы то ни было вариантом двухполюсного мира. Отмечалось, что Соединенные Штаты при всей их мощи не в состоянии в одиночку управлять мировым развитием. Как отмечали авторитетные политологи, заместитель директора Института США и Канады РАН В.А. Кременюк и заведующий отделом этого Института А.Д. Богатуров, ни одна держава, даже такая сильная, как Америка, не в состоянии поставить всю международную систему под контроль и регулировать происходящие в ней процессы. Ученые отмечали, что это не удалось США в 1945 году, когда на их стороне были все активы: промышленная и финансовая мощь, атомное оружие, самый сильный флот, огромные продовольственные ресурсы и, что не менее важно, всеохватывающая эйфория по поводу победы во второй мировой войне. Согласно их мнению, не может это получиться и сейчас, когда экономическая и финансовая роль США существенно сократилась, ядерный арсенал представляет собой скорее бремя, нежели актив, а настроения внутри страны все чаще склоняются к неоизоляционизму.

По мнению большинства российских экспертов, холодная война оказалась непосильным бременем для Советского Союза и не менее тяжелым испытанием для Соединенных Штатов. Из холодной войны Соединенные Штаты не вышли более сильными, обострились внутриполитические проблемы, появились и другие вызовы, которые в будущем могут серьезно затронуть интересы США и подорвать их способность к лидированию среди ведущих мировых держав. Ученые все чаще стали отмечать, что "новый мировой порядок", о котором было модно говорить в годы перестройки и тесного партнерства между СССР и США, а затем в 1991-1992 гг., не стал "эрой всеобщего братства и мира", сохранилась политика государственного расчета. Так случилось, что биполярный мир не превратился в монополярный, не произошло "конца истории" с триумфальным шествием одной идеологической модели - западной. Мир стал многоликим, многослойным, более сложным.

Все чаще звучала мысль о том, что поведение держав в эпоху после окончания холодной войны осталось в целом прежним, их политика продолжает отстаивать национальные интересы, политические лидеры руководствуются не абстрактными идеями постидеологического братства, а реалиями жизни. О необходимости сотрудничества, ориентации на глобальные вызовы грядущего XXI века говорилось в специальном докладе, подготовленном рабочей группой "Россия и мир" Совета по внешней и оборонной политике: "К позитивной повестке дня в российско-американских отношениях".

К числу вызовов постконфронтационной эпохи холодной войны, которые требуют многостороннего партнерства, в том числе России и Соединенных Штатов, были отнесены следующие:

• · Сохранение арсенала ядерного оружия. Необходима общая стратегия для предотвращения распространения ядерного оружия или его захвата безответственными политическими силами или странами. Следует пересмотреть философию стратегии сдерживания времен холодной войны.
• · Интернационализация терроризма, преступности, наркомании.
• · Подъем Китая. Необходимость общей дружественной стратегии по интеграции Китая - сверхдержавы XXI века в систему нового мирового порядка.
• · Разница в экономическом развитии Западной, Восточной и Центральной Европы. Следует выработать общую политику стимулирования и выравнивания экономического роста всех европейских стран, чтобы устранить возможные проблемы для демократического развития.
• · Возможность нового энергетического кризиса, который может начаться в связи с быстрым нарастанием потребностей в энергии новых развитых стран Дальнего Востока, Латинской Америки, Китая.
• · Телекоммуникационная революция, которая может предоставить огромные возможности для экономического роста и духовного развития всех народов мира, но может создать и новые источники разногласий между государствами, опасность потери информационного суверенитета.

В ходе дискуссий по вопросу о характере международных отношений после распада СССР произошел существенный сдвиг в оценке международной ситуации и перспектив мирового развития по сравнению с концом 1980-х годов. Хотя и не совсем четко, но уже начала прорисовываться тенденция к более реалистичному взгляду на концепции, сформулированные в середине 1980-х годов, а именно, на концепцию "нового политического мышления", теорию глобализации межгосударственных отношений, "нового мирового порядка". Были пересмотрены оценки нового международного статуса Российской Федерации, ее геополитического положения.

Можно выделить следующие основные выводы, к которым пришли российские стратеги после долгих дискуссий о существе современной эпохи:

• 1. Мировой порядок, пришедший на смену биполярному миру, сложный и имеет тенденцию к изменению.
• 2. На длительное время сохранится многополюсная конфигурация мирового сообщества с несколькими центрами силы.
• 3. Представляется невозможным установление однополюсного миропорядка при господстве одной сверхдержавы - США.
• 4. В мире существует множество вызовов, которые носят глобальный характер и требуют коллективных усилий всех стран.
• 5. Сохранится национальный характер внешней политики отдельных государств.
• 6. В новых условиях России следует строить свою политику в соответствии с глобальными вызовами и национальными интересами.
• 7. Следует критически проанализировать модель Запада в политике и экономике.
• 8. Военная мощь страны останется важным фактором в обеспечении национальных интересов России, так как силовой фактор останется в арсенале международной политики.

В 1996-1997 гг. оценка международной ситуации после окончания холодной войны получила новое содержание. Российская внешнеполитическая доктрина, представленная в 1996 году, отразила смену оценок и смещение акцентов при анализе места и роли России в постсоветском мире.

Отношения России и США. Мы были союзниками во время Второй мировой войны, а позже - противниками в так называемой «холодной», когда СССР был объявлен «империей зла», а весь остальной мир, поделенный двумя сверхдержавами на сферы влияния, настороженно ожидал, не перерастет ли она в третью мировую. Холодная война завершилась распадом Советского Союза. Россия пошла на невероятные односторонние шаги - разоружилась, закрыла военные базы в дальнем зарубежье и даже в бывших советских республиках, ставших в одночасье зарубежьем ближним. Стало ли с тех пор в мире безопасно? Как можно охарактеризовать внешнюю политику России в 90-х и что изменилось в новом тысячелетии? И почему естественная защита российских интересов в современном многополярном мире встречает столь неоднозначную реакцию у США?

Какие сегодня отношения между Россией и Америкой?

Для кого-то этот вопрос покажется важным и заслуживающим внимания, а для кого-то - нет. И здесь дело не только в политике, или точнее, не только в ней. Куда бы ни повернулся политический вектор в отношениях между нашими странами, в ту же сторону изменится и официальная пропаганда, как это не раз бывало в насыщенной событиями новейшей истории.

Отношения государств всегда были вопросом политическим. Как сообщает 24uanews.ru на своем сайте, Россия и Америка, как главные участницы, прошли через две мировые войны, "холодную войну", локальные конфликты конца ХХ - начала XXI веков. Мы то дружили, то становились непримиримыми врагами, с соответствующим настроем по отношению друг к другу. За все это время из России в Америку схлынули несколько волн эмиграции, и до сих пор остается слабый ручеек, который, наверное, не пересохнет никогда. Чтобы в этом убедиться, достаточно проехать или пройти мимо посольства США в Москве: в приемные часы у консульского отдела всегда очередь желающих подать документы на выезд в Штаты.

К чему же пришли отношения между Россией и Америкой на сегодняшний день? Мы друзья или враги? В зависимости от ответа на этот вопрос, можно с большой долей вероятности предсказать, что ожидает мир в недалеком будущем. Как говорится, кто хочет о нем узнать, должен заглянуть в прошлое. Если США вышли на роль ведущей мировой державы после Первой мировой войны, и надо признать, они стремились и хотели занять это место, то с Россией все совсем не так. Имея не меньший потенциал, а возможно, и превосходящий Америку по многим параметрам, Россия никогда, даже во времена сильной веры в коммунизм, не желала мирового господства. Нам всегда хватало 1/6 части суши (возможно, меньше, сейчас вопрос не в точности данного соотношения), а если СССР и поддерживал коммунистический режим в других странах, то делалось это, по большей части, бескорыстно и исключительно с убежденностью в правильности избранного нами пути. Подобно тому, как искренне верующий человек старается обратить в свою веру кого-то еще, так и Советский Союз старался привить идеи коммунизма в других странах. И надо признать, небезуспешно: Куба, Китай, Монголия и многие другие, не считая европейских стран Восточного блока, на себе испытали эффективность идей равенства и братства.

Сегодня Россия старается вернуть себе утраченное после развала Союза место на мировой арене. И одно можно сказать с уверенностью - Америке это не по нраву. Наши отношения сейчас более неопределенные и запутанные, чем во времена ядерного противостояния. Серии шпионских скандалов, пресловутый "Список Магнитского", закулисные интриги одной и другой стороны в недавних беспорядках в мусульманских странах - с одной стороны. С другой же - старания снизить угрозу терроризма, наладить экономическое сотрудничество, навести порядок в международных организациях, созданных для поддержания мира и стабильности в разных странах. Какая из этих тенденций окажется преобладающей в будущем, пока трудно сказать. История показывает, что Россия и Америка могут как успешно сотрудничать, так и не менее успешно противостоять друг другу. Но всегда хочется надеяться на лучшее.

2015: новые приоритеты России

Как в наступившем году будут развиваться отношения РФ с США?

2014 год выдался непростым для страны. Запад продолжает политику «удушения России», особо не скрывая основной цели -- свержения действующей власти, а именно -- президента Владимира Путина .

Что будет в таком случае с Россией, наглядно продемонстрировал пример Украины. В такой непростой геополитической ситуации для РФ важно заручиться поддержкой союзников, чтобы иметь простор для маневра. Что ждать от внешней политики России в 2015 году? Наступит ли «оттепель» в отношениях Россия-Евросоюз и Россия-США? Будут ли отменены санкции? Сможет ли Россия сдерживать экономическую блокаду Запада, усиливая сотрудничество с Китаем, Индией и странами Латинской Америки? Сможем ли мы сохранить стратегически важные отношения на ближневосточном направлении -- с Турцией или Ираном? Что будет с Сирией?

По мнению экспертов, в 2015-ом России не следует строить «воздушных замков» -- мы находимся в довольно тяжелом периоде, и давление со стороны геополитических конкурентов будет только усиливаться. Причем «под пресс» попадем не только мы, но и наши стратегические партнеры, на которых Запад уже сейчас оказывает колоссальное давление. К тому же, кризис в экономике накладывает весьма существенные ограничения на реализацию прорывных проектов, но, по мнению экспертов, Кремль все-таки сможет преподнести сюрпризы геополитическим оппонентам.

Россия и США

Директор Института политики, права и социального развития МГГУ им. Шолохова Владимир Шаповалов считает, что в отношениях России и США, как и в отношениях Россия-Запад в целом, в 2014 году была пройдена критическая точка, и, по всей вероятности, в 2015-ом тональность отношений будет меняться в лучшую сторону, но -- незначительно.

Кризис на Украине, как мне кажется, прошел свою наиболее жесткую фазу и, надеюсь, что война уйдет в прошлое. По мере развития политического процесса взаимоотношения России и США будут несколько смягчаться, но новой «перезагрузки» мы не увидим. Почему?

Как недавно сказал президент Владимир Путин, причина санкций -- не Украина и не Крым, а более серьезная -- глобальное противостояние РФ и США. Да, уйдет конкретный частный случай, связанный с военной фазой внутриукраинского конфликта, но глобальные основания противостояния останутся. США продолжат стремиться к мировому лидерству и диктату, а Россия -- сохранять свой суверенитет и позиции в мире.

Есть еще одна субъективная причина, которая не позволит масштабно улучшить отношения РФ и США, -- это внутриполитическая ситуация в Соединенных Штатах. Дело в том, что президент Барак Обама -- «хромая утка», и у него весьма существенная степень конфронтации с «республиканским» Конгрессом. В этих условиях он связан по рукам и ногам, то есть даже при желании не в состоянии продвигать какие-либо мирные инициативы.

Таким образом, на фоне некоторого смягчения конфликта вряд ли санкционный режим будет отменен. Более того, на мой взгляд, возможно даже нарастание определенной фазы военно-политического противостояния, я имею в виду гонку вооружений и действия НАТО по периметру российских границ с одной стороны, и ответные демонстрации со стороны России -- с другой.

У меня не оптимистический прогноз на развитие американо-российских отношений: США не страдают от антироссийских санкций, как Европа. Штаты в 2015 году будут активно действовать как на постсоветском пространстве, так и в зоне бывшего советского влияния на Ближнем Востоке, -- говорит ведущий научный сотрудник сектора проблем региональной безопасности РИСИ, кандидат военных наук Владимир Карякин . -- Поэтому нам ничего не остается, как отвечать симметрично, а где-то асимметрично, чтобы переиграть и показать бесперспективность шагов Америки.

«НОВАЯ НОРМА» ОТНОШЕНИЙ РОССИИ И США.

Андрей Сушенцов:

В оценках американских аналитиков происходит динамика, которая позволяет констатировать - в российско-американских отношениях наступила «нормализация». Их нынешнее состояние уже не является кризисом; это равновесное состояние, в котором конфронтация сопутствует сотрудничеству и перемешивается с ним.

На этой неделе я вернулся из пятой за время украинского кризиса поездки в Вашингтон. Встречи в американских мозговых центрах, Сенате, госдепартаменте, Пентагоне и Белом доме дают основу для обобщений. В оценках американских аналитиков происходит динамика, которая позволяет констатировать - в российско-американских отношениях наступила «нормализация». Их нынешнее состояние уже не является кризисом; это равновесное состояние, в котором конфронтация сопутствует сотрудничеству и перемешивается с ним. Мы достигли «новой нормы» в отношениях России и США.

Причины кризиса и последующей нормализации отношений Москвы и Вашингтона лежат на Украине. После года энергичных контактов с правительством в Киеве американское руководство резко снизило приоритетность украинского досье. В США наступила «усталость от Украины». Многие эксперты, которые год назад хвалили Майдан, сегодня не видят разницы между нынешним и прежним режимом в Киеве. Отмечают рост нетерпимости и радикализма на Украине, считают это проблемой. Разочарование неизбежно перетекает в индифферентность, особенно когда встает вопрос о финансовой или военной поддержке правительства в Киеве.

Однако группа «энтузиастов Майдана» хотя и уменьшилась, по-прежнему велика. Основной водораздел между ними и «реалистами» проходит по трем вопросам: является ли война на Украине гражданской, отличаются ли новые власти в Киеве от прежних, и наступает ли Россия или обороняется.

«Энтузиасты» винят во всем Россию и Виктора Януковича . По их мнению, после «свержения тирана и отражения российской агрессии» Украина стала более стабильной, демократичной и процветающей. «Энтузиастов» отличает особое отношение к фактам и причинно-следственным связям. В нескольких случаях в ходе дискуссии выяснялось, что ополченцы обстреливают Донецк ради ТВ-картинки, а ФСБ взорвало дома в Москве, чтобы оправдать войну в Чечне.

«Реалисты» также порицают Россию, но считают ее только одним из элементов уравнения на Украине. Центр их внимания - политическая динамика между украинскими элитами, группами общества и военизированными объединениями. «Реалисты» не разделяют энтузиазма по поводу необратимого успеха Майдана, так как не видят зримых перемен и реформ. Как заметил один из собеседников, в июле Арсений Яценюк повторил в Вашингтоне тезисыВиктора Ющенко десятилетней давности, но ни один из них не показал ощутимых результатов.

«Реалисты» считают, что Украина становится общей головной болью России и Запада на ближайшие годы и задача заключается в ограничении ущерба, который украинские процессы могут нанести европейской безопасности, экономике и энергетике. Они считают неизбежным усиление военного присутствия НАТО в Восточной Европе, однако настаивают на серьезном разговоре о включении России в систему европейской безопасности. За это они подвергаются жесткой критике со стороны «энтузиастов». В американской прессе все чаще появляются публикации, в которых поименно перечисляются сторонники диалога с Россией и указывается, что их конструктивный настрой вызван подкупом со стороны Москвы.

Однако оба лагеря - «энтузиасты» и «реалисты» - едины в том, что исключают вступление Украины в НАТО и превращение Украины в жизненно важный для США интерес.

На этом фоне растет стремление понять мотивы действий России. Если год назад без разбора клеймили «агрессора», то сейчас спрашивают, с чего именно все началось и как можно было избежать худшего.

У американских экспертов возобновляется готовность смотреть на 5-10 лет вперед. Это вызвано большей определенностью протекания конфликта на востоке Украины и осознанием ограниченности целей России. Собеседники обнадежены участием России в сделке по Ирану и видят перспективу сотрудничества по Сирии и КНДР. По этим вопросам заметна настроенность на партнерство, особенно среди дипломатов. Контакт Нуланд-Карасин называют «доверительным и конструктивным».

Все чаще спрашивают про российско-китайское партнерство и проект нового Шелкового пути. Настороженность проявляется в тезисах о китайской угрозе России и ее «подлинном месте в составе Запада». Раньше такой озабоченности будущим России я не замечал.

В США обозначилась важная группа сторонников улучшения отношений с Россией - энергетики. По всей видимости, именно лоббисты Exxon и связанных с арктическими проектами компаний добились того, что Конгресс закрепит в новом законе только «крымские» санкции, которые не касаются бурения в Арктике. Сотрудничество с Россией энергетики считают «неизбежным».

Есть и другая группа бенефициаров от украинского кризиса. Американские русисты вздохнули с облегчением - теперь они надежно обеспечены работой на ближайшее пятилетие, а для чиновников с российской специализацией видны карьерные перспективы. Один собеседник в госдепартаменте даже пошутил про украинский кризис: «It"s good for business». В перспективе это значит, что в высшем слое руководства США будут оставаться русисты масштаба Тома Грэма , Строуба Тэлботта , Кондолизы Райс , Виктории Нуланд иУильяма Бернса . При этом у нового поколения русистов нет фобий времен «холодной войны» - с ними разговор почти приятельский.

Судя по всему, отношения России и США пришли в свою историческую норму.

В них установился баланс между сотрудничеством и конфронтацией, который сохранится в существующем виде надолго. Более того, углубление сотрудничества или эскалация конфликта станет выходом за рамки этой нормы.

Попытки расшатать это равновесие со стороны третьих стран (Грузия, Украина, Венесуэла, Аргентина) не увенчаются успехом. Система двусторонних отношений России и США будет тяготеть к возврату в состояние равновесия. Главными пострадавшими от нового столкновения Москвы и Вашингтона окажутся как раз третьи страны. С их стороны разумнее примириться с перспективой жизни в пограничном пространстве между двумя центрами силы. Как говорят в Мексике: «Господь Бог далеко, а США близко».

Обозначение России как главной военной опасности для США - также признак оздоровления отношений. Во-первых, потому, что это правда. Прежняя формула отношений оказалась слишком беспечной: «поскольку мы не враги, пусть каждый делает что хочет». Попытка применить ее на практике неизбежно привела к угрозе войны. Если прежде Вашингтон уделял непропорционально большое внимание малым угрозам безопасности - терроризму, киберугрозам - то теперь на первое место вернулась классическая угроза межгосударственного конфликта. Это значит прежде всего снижение риска военного конфликта между Россией и США - предупрежден, значит вооружен.

Новое состояние отношений - это не «холодная война», хотя инерция мышления неизбежно вызывает в сознании именно эту ассоциацию. Отношения усложнились - наряду с конфликтом в них усиливается элемент сотрудничества. Москва и Вашингтон достигли нового баланса, который основан на реальных сдержках и противовесах. И хотя этот баланс вынужденный и консервативный - предсказуемость всегда лучше неизвестности.

Президенты Дональд Трамп и Владимир Путин решили провести встречу на полях саммита Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества, который состоится во Вьетнаме. Каждому из президентов на этой встрече надо будет добиться от коллеги ответа лишь на один вопрос. Вопрос Путина звучит так: «Кто в Америке главный?» А вопрос Трампа: «Какую игру ведет Россия?» Ответы на эти вопросы (если таковые появятся) определят траекторию будущих российско-американских отношений.

Если Кремль действительно осуществлял в 2016 году активные мероприятия, чтобы помочь кандидату Дональду Трампу сначала одержать победу над соперниками из Республиканской партии, а затем над Хиллари Клинтон, то российскому правительству на десятом месяце президентства Трампа следует задать себе вопрос о том, стоило ли прилагать все эти усилия. Сегодня движущей силой политики в отношении России является не исполнительная власть, а скептически относящийся к России конгресс. Кроме того, Трамп назначил на связанные с российскими делами ключевые посты в органах национальной безопасности тех людей, которые вполне смогли бы работать в унисон с Джебом Бушем, Марко Рубио и даже с Хиллари Клинтон. Сегодня даже речи не идет о перезагрузке или реформах в американской политике. Несмотря на свои личные заявления, президент довольно пассивен, в то время как его Министерство финансов ужесточает санкции, его Госдепартамент подтверждает свои позиции по Украине и Сирии, которые были сформулированы еще во время администрации Обамы, а его Министерство обороны прорабатывает последние детали предоставления летальной военной помощи Украине.

В феврале, когда появились первые признаки того, что администрация Трампа не захочет настаивать на серьезных изменениях в американской политике по отношению к России, российские эксперты и политики советовали проявить терпение. Они отмечали, что Трампу понадобится время, чтобы поставить на ключевые посты своих людей, взять в свои руки управление политическим процессом и внести изменения в те позиции, которые администрация занимала во второй срок Обамы, и которые все еще определяли характер деятельности аппарата национальной безопасности в первые недели президентства Трампа. Сегодня такие оценки кажутся неоправданными. Здесь может быть два варианта. Либо люди, отобранные президентом, и политика, которую они проводят, отражают истинное мировоззрение администрации Трампа, либо Трамп в какой-то момент в будущем проведет чистки в своей команде национальной безопасности и издаст новые директивы.

Путину необходимо знать ответ на этот вопрос. Иначе у него не будет никаких оснований верить тем заявлениям, которые он может услышать от Трампа во время их встречи с глазу на глаз. В конце концов, у него уже есть печальный опыт хороших личных встреч с Джорджем Бушем, которые почему-то так и не привели к конкретным распоряжениям и приказам для бюрократии. Но и Трампу тоже необходимо выяснить отношения с Путиным.

После продолжительной беседы на саммите «двадцатки» в Германии, которая состоялась в этом году, Трамп как будто намекнул, что российский президент осознал необходимость продемонстрировать конкретные позитивные результаты, дабы создать импульс силы и остановить сползание российско-американских отношений в пропасть. Это могло бы подтвердить заявления Трампа, сделанные им во время избирательной кампании, когда он говорил, что Россия может внести свой вклад в американскую безопасность таким образом, что это оправдает договоренности с Кремлем. Но вместо этого российская стратегия, реализацию которой мы наблюдали летом и осенью, по всей видимости была нацелена на создание проблем для Соединенных Штатов. Москва предоставляет финансовую помощь и спасает оказавшийся в трудном положении режим Николаса Мадуро в Венесуэле. Россия оказывает минимальную поддержку международным усилиям, призванным оказать давление на Ким Чен Ына (возможно, это в большей степени объясняется потребностью Путина в сохранении партнерства с японским премьер-министром Синдзо Абэ, нежели стремлением помочь Вашингтону). А еще до поездки Путина в Азию состоялась его весьма заметная встреча с иранским президентом Хасаном Рухани. Главной темой повестки во время встречи Путина и Трампа станет ситуация вокруг Северной Кореи — и Трамп попросит Россию о дополнительной помощи в сдерживании кризиса. Следует отметить, что всякий раз, когда партнер США вступает в спор или в чем-то не соглашается с Вашингтоном, Россия с готовностью предлагает себя в качестве замены. Это, прежде всего, проявляется в том, как Москва обхаживает традиционных партнеров Америки на Ближнем Востоке Египет, Саудовскую Аравию и Турцию.

Так что Трамп может спросить, действительно ли Путин заинтересован в улучшении двусторонних отношений, и намерена ли Москва в обозримом будущем при каждой удобной возможности ставить США палки в колеса.

Здесь-то и появляется загвоздка, этакий замкнутый круг. Москва не может пойти на серьезные уступки по Сирии, Украине и Северной Корее до тех пор, пока Соединенные Штаты первыми не продемонстрируют свою добрую волю или не предложат некий конкретный компромисс. Однако у администрации Трампа нет политического капитала для того, чтобы пойти на рискованный в политическом плане первый шаг в отсутствие конкретных действий России. А Кремль не готов идти на такие конкретные шаги, если у него не будет гарантий ответных уступок. Личные отношения Трампа и Путина не помогут преодолеть эту дилемму, как бы ни прошла их азиатская встреча.

Николас Гвоздев — профессор кафедры экономической географии и национальной безопасности Военно-морского колледжа США, и пишущий редактор National Interest.

Изложенные в статье взгляды принадлежат автору.

Комментарии читателей

VadimKharichkov
Вот как я представляю себе первую секретную встречу Трампа с разведывательным сообществом:

ПАРЕНЬ ИЗ РАЗВЕДКИ
Господин избранный президент, с 19 века наша цель заключалась в том, чтобы одержать верх над Великобританией, являвшейся мировой экономической, военной и политической сверхдержавой. Нам удалось добиться этой цели путем участия в двух мировых войнах и предоставления займов европейским державам. Мы также добились этой цели, перейдя от традиционного колониализма к финансовому колониализму. И наконец, мы укрепили свое лидерство после падения Советского Союза.

ТРАМП
Что же, великолепно. Но разве мы не можем быть друзьями с Россией, ведь они сейчас капиталисты? Я не считаю Путина плохим человеком, несмотря на все эти сообщения в СМИ. Меня они демонизировали еще больше, черт побери.

ПАРЕНЬ ИЗ РАЗВЕДКИ
14 лет назад, захватив Багдад, мы поняли, что Китай становится нашим важным конкурентом. Но мы не можем противостоять им напрямую, поскольку это нанесет ущерб нашей собственной экономике. Лучший способ убедить правящую элиту этой страны отказаться от стремления к политическому и экономическому превосходству состоит в том, чтобы подтолкнуть их ближайшего соседа и союзника Россию к политическому хаосу. Мы уже начали оказывать давление на Российскую Федерацию, поддерживая чеченских и дагестанских сепаратистов, принимая все новые страны в НАТО, финансируя проамериканские и антироссийские политические партии в странах, некогда входивших в Варшавский договор. А еще мы создаем систему противоракетной обороны вблизи российских границ.

ТРАМП
Но Россия это не Ливия, не Сирия и не Украина. Хаос в этой стране может привести к ядерной войне.

ПАРЕНЬ ИЗ РАЗВЕДКИ
Есть риск, что некоторые ракеты могут полететь. Но если в этой стране начнутся общественные беспорядки, они будут заняты, бомбя друг друга. Мы можем согласиться на такой риск. А если несколько ракет полетят в нашу сторону, мы перехватили их при помощи уже созданных баз ПРО.

ТРАМП
А как насчет ЕС?

ПАРЕНЬ ИЗ РАЗВЕДКИ
На… (нецензурное выражение) на ЕС. Если в России начнется гражданская война, наша военная коалиция как обычно оккупирует отдельные территории этой страны под предлогом того, что нам нужно обеспечить безопасность ядерного оружия. Мы также поддержим те фракции, которые пообещают слушаться нас.

ТРАМП
Я все равно не понимаю. Должен быть выигрышный сценарий для всех сторон, или по крайней мере, для большинства из них.

ПАРЕНЬ ИЗ РАЗВЕДКИ
Конечно, должен. Все наши друзья получат в подарок по прекрасному куску России. Японцы уже давно просят Курильские острова и Сахалин. Польша и Германия также поглядывают на Калининград и Белоруссию. А мы получим полный доступ к их полезным ископаемым. Если осуществить такой план, мировое господство Америки будет обеспечено на следующие два столетия.

ТРАМП
Я хочу узнать еще чье-нибудь мнение по этому вопросу.

ПАРЕНЬ ИЗ РАЗВЕДКИ
Кеннеди тоже хотел. Как раз перед поездкой в Даллас.

Подпишитесь на нас

По мнению Барака Обамы, «Владимир Путин постоянно заинтересован в работе с нами и в том, чтобы выглядеть нашим партнером». Фото Reuters

При всех различиях в оценках современного состояния отношений между Москвой и Вашингтоном вряд ли кто-то возьмется отрицать, что сегодня они переживают один из самых глубоких кризисов в современной истории. Конечно, российско-американское взаимодействие и раньше не было безоблачным. Однако нынешний кризис носит более фундаментальный и всеобъемлющий характер, чем периодический спад в отношениях, который мы видели немало за последние десятилетия. По всей видимости, он станет и самым длительным: очевидных путей выхода из нынешней ситуации в обозримом будущем не просматривается.

Вторая холодная война?

В последнее время стало модным говорить о начале нового издания холодной войны в мировой политике и проводить параллели между нынешним противостоянием Москвы и Вашингтона и советско-американской конфронтацией второй половины прошлого века. Такие параллели выглядят большой натяжкой: если в годы холодной войны отношения между Кремлем и Белым домом составляли главную ось мировой политики, то в ХХI веке они являются хотя и важным, но далеко не определяющим элементом глобальной международной системы. Мир перестал быть биполярным, и вернуть его к жесткой биполярности холодной войны невозможно.

Кроме того, в российско-американском противостоянии сегодня отсутствует тот идеологический фундамент (советский коммунизм против западной демократии), который предопределял тотальный характер противостояния эпохи холодной войны. Если в современном мире и существует антагонистический конфликт цивилизаций, то уж, конечно, не между США и Россией, а скорее между западным либерализмом и исламским фундаментализмом.

Наконец, Россия по своему потенциалу хоть и остается великой державой, но все же не может как Советский Союз на равных конкурировать с США по всем направлениям, особенно в сфере экономики и современных технологий. Ближайшим аналогом Советского Союза, с точки зрения экономического противостояния, для США становится Китай, но с той немаловажной поправкой, что между этими странами существует глубокая экономическая взаимозависимость, которой никогда не было между СССР и Америкой и которая неизбежно сдерживает американо-китайское соперничество в целом.

Означает ли сказанное выше, что нынешний кризис в российско-американских отношениях сегодня менее опасен, чем обстановка в годы холодной войны? Скорее наоборот. За десятилетия холодной войны Москва и Вашингтон смогли выработать и зафиксировать определенные «правила игры», позволявшие снижать риски неконтролируемой конфронтации. Совместными усилиями была создана плотная инфраструктура каналов коммуникаций, консультационных механизмов, двусторонних и многосторонних соглашений, призванных повысить предсказуемость и управляемость отношений. Сформировавшаяся в годы холодной войны уникальная архитектура двусторонних отношений между Москвой и Вашингтоном была в целом стабильной, что и позволяло ей оставаться практически в неизменном виде на протяжении достаточно длительного времени.

Нынешнее положение дел в отношениях между Россией и США стабильным никак не назовешь. Практически все каналы коммуникаций между странами заблокированы, договорно-правовая база отношений разрушается буквально на глазах, об общих «правилах игры» в мировой политике и говорить не приходится. Объективно растут риски возникновения конфликтов в результате случайностей, технических неполадок или неверно истолкованных действий противоположной стороны.

Неблагоприятно складывается общий международный фон: резко возросла нестабильность международной системы, терроризм приобретает глобальный характер, множатся региональные конфликты, растет угроза распространения оружия массового уничтожения (ОМУ) и т.д.

Дополнительным осложняющим фактором является президентская избирательная кампания в США, которая резко сужает горизонты внешнеполитического планирования для Белого дома и увеличивает факторы неопределенности для американских партнеров на мировой арене.

События самого последнего времени зародили надежду на то, что в Москве и Вашингтоне начинают осознавать масштабы нарастающих рисков и угроз международной безопасности: ведутся консультации по Украине, активизировались усилия по политическому урегулированию в Сирии, продолжается взаимодействие по ядерному досье Ирана, стороны придерживаются близких позиций по ядерной проблеме Корейского полуострова. Все это так, но говорить о стабилизации отношений более чем преждевременно.

Существующие риски перерастания конфронтации политической в военную по-прежнему нарастают, о новых «правилах игры» в двусторонних отношениях договориться пока не удается. Ненормальное состояние и негативная динамика отношений между Москвой и Вашингтоном становятся серьезной проблемой не только для наших двух стран, но и для международной системы в целом.

Отталкиваясь от известного афоризма Отто фон Бисмарка о том, что «политика есть искусство возможного», попробуем определить, что возможно и что невозможно в российско-американских отношениях на обозримую перспективу.

Судя по всему, сторонам будет весьма сложно добиться главного: восстановить доверие в отношениях друг с другом. Никакие встречи на высшем и высоком уровнях, никакие «вторые треки», никакие договоренности по частным - пусть и важным – вопросам не решают проблемы глубокой взаимной подозрительности, не снимают с повестки дня многочисленных взаимных претензий и обид. Доверие между Москвой и Вашингтоном подорвано основательно, и для его восстановления потребуется много времени, усилий, а главное – политической воли с обеих сторон.

У России и США отсутствует и вряд ли скоро возникнет единое видение основополагающих тенденций мирового развития, движущих сил этого развития, будущего мирового порядка, судьбы ведущих международных организаций, реформ международного права и т.д.

Между Кремлем и Белым домом – глубокое расхождение в понимании того, что является «законным», «справедливым», «этичным», «ответственным» в мировой политике. И в этом смысле можно констатировать «разрыв в ценностях» между российской и американской политическими элитами, что, в свою очередь, необязательно означает столь же глубокого разрыва в базовых ценностях между российским и американским обществами.

В силу отсутствия доверия и общего видения развития международных отношений в обозримой перспективе практически нереальным представляется сценарий повторной «перезагрузки» российско-американских отношений – независимо от того, кто придет в Белый дом в январе 2017 года и кто будет находиться в Кремле после выборов 2018 года.

«Перезагрузка» стала возможной при уникальном стечении исторических обстоятельств. И даже при этом она очень быстро исчерпала себя, не приведя к необратимому прорыву в отношениях, к переводу их в новое качество. Тот же Договор СНВ-3 при всем своем позитивном значении не выходит за рамки старой стратегической культуры периода холодной войны.

Что же тогда можно отнести к категории «возможного» в российско-американских отношениях?

Для ответа на этот вопрос стоит обратиться к тем сферам международных отношений, где роль России и США в обозримой перспективе будет оставаться значительной и где без их активного взаимодействия каждая из сторон будет сталкиваться с нарастающими проблемами.

Прежде всего, несмотря на различные представления о грядущем миропорядке, Россия и США не заинтересованы в обвальном разрушении миропорядка нынешнего. Обе державы остаются по преимуществу консервативными игроками, в целом ориентированными на удержание глобального статус-кво. В новом мировом порядке, какую бы форму он ни принял, роль Москвы и Вашингтона будет менее значимой, чем сейчас.

Очевидно также и то, что Россию и США объединяет и будет объединять общее желание избежать ядерного конфликта. При всем значении ядерных арсеналов третьих стран сегодня, как и в период холодной войны, существуют лишь две ядерные сверхдержавы. И такое положение сохранится на долгое время.

Российские и американские интересы совпадают и в том, что касается противодействия распространению ОМУ и борьбы с международным терроризмом. Не следует забывать, что усилия по разрешению ядерной проблемы Ирана и по ликвидации химического оружия в Сирии продолжались даже в самые острые моменты украинского кризиса. Конечно, отсутствие доверия будет ограничивать масштабы и глубину сотрудничества, но это сотрудничество неизбежно будет развиваться. Там и тогда, где и когда будут затрагиваться фундаментальные интересы национальной безопасности сторон.

С чего начинать?

Существует мнение, что прогресс в российско-американских отношениях возможен только после прихода к власти в США новой администрации, то есть не раньше января 2017 года. Фактически же с учетом времени, необходимого для формирования новой президентской команды, любые сколько-нибудь важные инициативы следует отложить до лета, а то и до осени следующего года.

Насколько оправдан такой выжидательный подход? Прежде всего не следует преувеличивать значение партийных разногласий во внешней политике США. Новая американская администрация может отличаться от своих предшественников по стилю, по тактическим решениям, но не по своему пониманию основополагающих национальных интересов. Перевернуть страницу и начать новую главу с «чистого листа» в отношениях между Москвой и Вашингтоном в любом случае не получится. Напротив, чем более существенный позитивный задел унаследует преемник действующего президента США, тем легче ему будет двигаться вперед.

Кроме того, стремительно меняющаяся международная обстановка делает любую паузу в российско-американском диалоге непозволительной роскошью. Исторический опыт показывает, что такие паузы лишь усугубляют кризисные ситуации в различных регионах мира, ведут к повышению рисков прямого военного столкновения России и США, к усилению позиций сторонников конфронтации в обеих странах.

Чтобы избежать худших сценариев в российско-американских отношениях, надо не выжидать «благоприятного» момента, который может и не представиться, а, не откладывая, начинать работать по конкретным направлениям.

Во-первых, необходимо восстанавливать разрушенные каналы российско-американского диалога. На разных уровнях и с разными участниками – от военных до парламентариев, от чиновников до представителей спецслужб. Диалог никогда не считался уступкой одной стороны другой и тем более одобрением политики другой стороны. Но отсутствие диалога неизбежно порождает недоверие, страхи, создает дополнительные риски.

Во-вторых, крайне важно приглушить враждебную риторику – прежде всего на официальном уровне. Ведь такая риторика влияет на общественное мнение, апеллирует к застарелым комплексам и темным инстинктам национального самосознания, приобретая собственную инерцию, которую будет все труднее остановить.

В-третьих, надо попытаться в максимальной степени оградить сохраняющиеся позитивные аспекты российско-американских отношений от негативного воздействия нынешнего кризиса. Это касается, например, двустороннего сотрудничества по проблемам Арктики, ряда приоритетных для обеих сторон научных проектов, университетских партнерств или взаимодействия по линии муниципалитетов. Конечно, полностью изолировать все эти аспекты от общего негативного политического фона вряд ли получится, но стремиться к этому нужно.

В-четвертых, высокий градус российско-американской конфронтации может быть понижен за счет участия обеих стран в работе многосторонних механизмов: ближневосточный «квартет», G-20, АТЭС, международные экономические и финансовые институты. Не случайно именно в многостороннем формате был достигнут прогресс в решении иранской ядерной проблемы, в многостороннем формате обсуждаются вопросы сирийского урегулирования, идут переговоры по ядерной проблеме КНДР и т.д. Такой формат позволяет сторонам демонстрировать большую гибкость, избегая при этом видимости односторонних уступок.

В-пятых, весьма актуальным, хотя и нелегким делом должно стать возрождение и развитие диалога по линии российского и американского гражданских обществ.

В-шестых, все более актуальной становится задача укрепления и развития русистики в США и американистики в России. Профессиональные сообщества в двух странах уже давно испытывают значительные финансовые трудности, а сегодня к ним добавляется еще и деформирующий политический контекст. Грань между экспертом и пропагандистом, между академической наукой и околонаучной публицистикой становится практически неразличимой. Снижение качества независимой экспертизы или малая востребованность такой экспертизы объективно уменьшают шансы на перевод российско-американского диалога в конструктивное русло.

Выход из текущего кризиса в российско-американских отношениях – перспектива не самого ближайшего времени. Ближайшей же задачей должно стать изменение динамики этого кризиса с негативной на позитивную. Это создаст необходимые предпосылки для постановки более амбициозных задач.