Кашмир: вечная война Северо-Западной Индии. Кашмирский конфликт: эволюция, типология и пути урегулирования

Кашмирский конфликт - длящийся с 1947 года конфликт между Индией , Пакистаном и (частично) Китайской Народной Республикой из-за принадлежности Кашмира , основная причина индо-пакистанского конфликта .

Начало конфликта

К 1 января 1949 года боевые действия были прекращены, а в августе под контролем ООН была проведена Линия прекращения огня, разделившая Кашмир на две части - подконтрольные, соответственно, Индии и Пакистану. Под пакистанский контроль попало 77.5 тыс. км² - почти половина княжества. В регион прибыли военные наблюдатели ООН

Несколько резолюций ООН (21 апреля и 13 августа 1948 и 5 января 1949 года) призывали обе стороны к выводу войск и проведению плебисцита , однако ни Индия, ни Пакистан не пожелали вывести свои части, заявляя об оккупации части Кашмира противоположной стороной. СССР с самого начала считал Азад Кашмир незаконно оккупированной территорией Индии. США заявляли о «нерешённой проблеме», но фактически поддерживали Пакистан. В 1956 году, после принятия закона о новом административном делении страны, Индия предоставила своим кашмирским территориям статус штата Джамму и Кашмир . Летней столицей штата остался Сринагар, зимней стал город Джамму . Линия прекращения огня превратилась де-факто в государственную границу между Индией и Пакистаном.

Из территории Кашмира, находящейся под пакистанским контролем, большая часть земель была выделена в особое Агентство северных территорий в составе Пакистана со столицей в городе Гилгит , а в составе Азад Кашмира осталось лишь 2 169 кв. км. в виде узкой полосы вдоль Линии прекращения огня. Резиденцией правительства Азад Кашмира стал Музаффарабад . Азад Кашмир имеет статус государства, ассоциированного с Пакистаном. Это квазигосударственное образование формально имеет даже свои вооружённые силы.

Обладание хотя бы частью Кашмира имеет особую важность для Пакистана, поскольку это отрезает Индию от непосредственного выхода в Центральноазиатский регион и к Афганистану , а Пакистан получает общую границу с Китаем , являющимся его союзником.

Сиаченский конфликт

Кроме того, произошли столкновения регулярных войск Индии и Пакистана на Линии контроля в 1984-1986 годах на высокогорном леднике Сячэн близ китайской территории . Линия контроля не проходит по этому леднику (по соглашению 1949 года Линия прекращения огня должна была устанавливаться «до ледников»), таким образом он является фактически территорией с неопределённым статусом.

С 1987 по 2001 годы в Кашмире практически не было дня без обстрела погранзастав той или иной стороны, нередко с применением артиллерии, или без нападения боевиков. В 1990 года в Джамму и Кашмире в связи с резкой эскалацией деятельности боевиков было введено прямое президентское правление и в штат были введены индийские войска численностью до 20 дивизий. К 2001 году в результате почти беспрерывных схваток с боевиками и террористических актов Индия потеряла более 30 тысяч военнослужащих и мирных жителей (в Пакистане же говорит о, по меньшей мере, 70 тысячах кашмирцев, погибших «от рук индийских варваров» и «многотысячных» потерях индийских военнослужащих). Пакистан официально постоянно отрицал свою причастность к действиям боевиков в штате Джамму и Кашмир, заявляя лишь о моральной поддержке «борцов за свободу Кашмира» и о «нарушениях прав человека» и «притеснениях мусульман» в Кашмире и в Индии в целом.

В 1995 году правительство Индии начало уделять повышенное внимание развитию хозяйства штата Джамму и Кашмир, в сентябре 1996 года состоялись выборы в Законодательное собрание штата. Боевики стали терять сторонников. Если раньше большую часть боевиков составляли местные жители, то к концу 1990-х годов до 70 % боевиков были пакистанцами и афганцами.

Каргильская война

В мае 1999 года начался беспрецедентный с 1971 года рост напряжённости в Кашмире. До тысячи боевиков, проникнувших из Пакистана, преодолели Линию контроля в пяти секторах. Отбросив небольшие гарнизоны индийских погранзастав, они закрепились на индийской стороне Линии контроля на ряде тактически важных высот. Их прикрывала пакистанская артиллерия, ведшая огонь через Линию контроля. Так началась Каргильская война . Этот конфликт окончился победой индийцев, им к концу июля 1999 г. удалось отбить практически все территории, захваченные боевиками в первые дни боёв.

Крайне высокая напряжённость на границе Индии и Пакистана сохранялась и после каргильских боёв. 10 августа 1999 года два индийских МиГ-21 сбили в приграничной зоне пакистанский патрульный самолёт «Атлантик-2» , весь экипаж которого - 17 человек - погиб. После этого другой индийский МиГ был обстрелян пакистанскими зенитными ракетами. До сих пор не выяснены все обстоятельства этого происшествия, и каждая из сторон утверждает, что сбитый самолёт находился в её воздушном пространстве.

С февраля 2000 года возобновились стычки на Линии контроля, хотя Индия и объявляла с ноября 2000 по конец мая 2001 года мораторий на военные операции против исламских боевиков в Кашмире. Пакистан также инициировал объявление моратория на боевые действия со стороны одной из основных исламских кашмирских вооружённых группировок - «Хизб-уль-Муджахедин ».

В мае 2001 года глава Пакистана П.Мушарраф в ответ на приглашение посетить Индию дал принципиальное согласие нанести такой визит. Эта встреча на высшем уровне завершилась безрезультатно, поскольку ни одна из сторон не пожелала отойти от своей давно известной позиции по кашмирской проблеме. Тем не менее, сам факт проведения встречи был значим, поскольку стороны признали возможность вести диалог друг с другом и проявили желание возобновить прерванный переговорный процесс.

Однако после встречи возобновились несколько затихшие после окончания Каргильского кризиса перестрелки на Линии Контроля между регулярными частями обеих стран. В октябре в Кашмире произошло несколько терактов, а после нападения 13 декабря группы боевиков на здание индийского парламента в Дели Индия, обвинившая Пакистан в пособничестве террористам, начала перебрасывать войска к границе с Пакистаном и Линии контроля в Кашмире. Весь декабрь 2001 и январь 2002 года оба государства вновь балансировали на грани войны.

В мае 2002 года Индия и Пакистан были ближе к войне, чем когда-либо после Каргильского конфликта. Три четверти сухопутных сил Индии и практически все сухопутные силы Пакистана были подтянуты к границе. Войну удалось предотвратить во многом благодаря активной позиции мирового сообщества, в первую очередь России и США.

В конце 2001 года в Джамму и Кашмире действовало примерно 6-10 тысяч вооружённых боевиков. Как правило, ежегодное усиление активности боевиков приходится на конец весны, поскольку в это время года освобождаются от снега горные проходы, по которым боевики просачиваются через Линию контроля. Они переходят Линию контроля обычно группами по 3-4 человека, объединяясь затем в отряды по 20-30 человек. Боевики нападают на правительственные учреждения, полицейские участки и военные объекты. Иногда эти нападения перерастают в довольно крупные столкновения с индийскими полицейскими и военными. В Джамму и Кашмире дислоцировано, по некоторым данным, до 300 тысяч индийских военнослужащих (почти третья часть всех сухопутных сил Индии), крупные силы полиции и военизированных формирований.

2016 год

В июле-сентябре 2016 г. в контролируемой Индией части Кашмира были убиты более 80 человек, после того как 8 июля индийские солдаты застрелили одного из лидеров местных вооруженных формирований Бурхана Вани . В августе 2016 г., по меньшей мере, 10 мирных жителей погибли и более 50 получили ранения после того, как Индия и Пакистан обменялись артиллерийским огнем в районе спорного участка границы. Шесть человек погибли на пакистанской территории. Ещё четыре человека были убиты с индийской стороны на территории штата Джамму и Кашмир . 18 сентября боевики напали на военный лагерь индийской армии в городе Ури . Нападавшие перед рассветом проникли на территорию лагеря и начали атаку с применением огнестрельного оружия и гранат. В результате погибло 18 индийских солдат .

29 сентября индийские власти заявили, что индийская армия нанесла «хирургические удары» по боевикам, которые, предположительно, готовили вторжение со стороны подконтрольной Пакистану части Кашмира. Как сообщил источник в вооруженных силах Индии, индийские спецподразделения пересекли границу с Пакистаном и нанесли удар по примерно десятку точек, где предполагаемые боевики готовились проникнуть на территорию Индии. Пакистанские власти сообщили, что в перестрелке погибли двое пакистанских военных, однако опровергли информацию о том, что Индия нанесла какие-либо точечные удары на противоположной стороне фактической границы. Премьер-министр Пакистана осудил «беспричинную и неприкрытую агрессию» Индии и созвал совещание кабинета министров для обсуждения дальнейших шагов .

Напишите отзыв о статье "Кашмирский конфликт"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Кашмирский конфликт

«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.

Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d"honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.

Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.

Вот уже почти 70 лет Индия и Пакистан не могут прийти к согласию по статусу Кашмира, держа весь мир в заложниках своих внешнеполитических амбиций, угрожающих вылиться в полномасштабную войну с применением ядерного оружия. Эта статья - попытка кратко ответить на вопрос, из-за чего спорят Дели и Исламабад в Кашмире, как вовлечены иностранные государства в спор между двумя странами и есть ли перспективы выхода из сложившегося тупика.

Если бы перед кем-то встала задача смоделировать неразрешимый политический конфликт с непредсказуемыми последствиями для всего человечества, то моделирующему было бы достаточно описать конфликт в Кашмире. Противостояние Индии и Пакистана в Кашмире началось как вооруженное столкновение между двумя только что появившимися в результате деколонизации государствами, а сейчас это один из самых опасных тлеющих конфликтов, где лицом к лицу стоят войска трех государств, обладающих ядерным оружием. Кажется, что в Кашмире нашлось место всему, что только может угрожать миру в XXI в.: проблема распространения ядерного оружия, открытое военное противостояние Индии и Китая, соперничество за водные ресурсы, нарушения прав человека, радикализация общества, ведущая к массовым беспорядкам, сепаратизму и служащая благодатной почвой для распространения идей радикального исламизма. Как часто бывает в таких долгоиграющих конфликтах, сложно разобраться, кто и за что воюет спустя столько времени.

С чего все началось?

Индия обосновывает свои права на всю территорию Кашмира тем, что Хари Сингх все-таки успел официально подписать Акт о присоединении к Индии.

Конфликт в Кашмире - историческое наследие британцев, ушедших из Индии. К моменту раздела в 1947 г. Британская Индия представляла собой огромное лоскутное одеяло. То, что принято сейчас называть Британской Индией, а в колониальные времена именовалось Индийской империей, с административной точки зрения подразделялось на собственно Британскую Индию и зависимые индийские княжества. Генерал-губернаторства и провинции управлялись правительством Индии во главе с генерал-губернатором, и на их территорию распространялось действие законов, принимаемых парламентом в Лондоне. Индийские княжества, количество которых к моменту ухода британцев составляло около 600, находились в вассальной зависимости от Британской короны, интересы которой в Индии представлял вице-король, причем должность генерал-губернатора и вице-короля, несмотря на их различный административный статус, совмещал в себе один и тот же человек. Власть в индийских государствах принадлежала местным династиям, формально сохранившим суверенитет над своей территорией, но, по сути, делегировавшим ключевые вопросы внешней и внутренней политики вице-королю Индии.

Во избежание политического хаоса после ухода британских войск из Индии колониальная администрация приняла решение разделить бывшую империю на два доминиона по принципу религиозной принадлежности населения, ставшее известным как План Маунтбеттона. Правителям индийских княжеств было предложено самостоятельно сделать выбор в пользу будущего Пакистана или Индии. Тем не менее не все правители хотели легко расстаться с вновь обретенной независимостью. К их числу принадлежал и правитель Джамму и Кашмира - махараджа Хари Сингх.

Ситуация в Кашмире осложнялась тем, что большинство его населения были мусульманами, а сам махараджа был индуистом. Так и не определившись с выбором к 14 августа 1947 г., когда была провозглашена независимость Пакистана, а через день - и Индии, Хари Сингх стал жертвой военного вторжения «добровольцев» со стороны Пакистана.26 октября 1947 г. он был вынужден в спешке подписать акт о вступлении княжества в состав индийского доминиона. Включение княжества в состав Индии привело к первой индо-пакистанской войне, по итогам которой Индия заняла около двух третей бывшего княжества, включив его в свой состав в качестве штата с особым правовым статусом, закрепленным в 370 статье индийской конституции. Пакистан создал на контролируемой им части Кашмира провинцию Азад Кашмир (Свободный Кашмир).

Почему стороны не могут договориться?

За 69 лет непрерывной вражды конфликтующие в Кашмире стороны так и не нашли общий язык. Тем не менее аргументы, к которым прибегают Индия и Пакистан в доказательство своей правоты, за столь солидный срок не отличаются особым разнообразием.

Спор 1: легитимность вхождения Кашмира в состав Индии

Сильная сторона пакистанской позиции заключается в требовании провести плебисцит в Кашмире.

Индия обосновывает свои права на всю территорию Кашмира тем, что Хари Сингх все-таки успел официально подписать Акт о присоединении к Индии. Наличие юридического документа на руках у индийцев - безусловно, их основной козырь в споре с Пакистаном. Однако пакистанская позиция сводится к тому, что когда последний правитель Кашмира подписывал документ, на территории его вотчины уже вовсю полыхало восстание местного мусульманского населения, желавшего воссоединения со своими пакистанскими единоверцами, и единоличное решение махараджи не было легитимным. Более того, в момент подписания акта в Шринагаре (столице Кашмира) уже находились индийские войска, которые оказывали давление на кашмирского правителя.

Спор 2: проведение плебисцита в Кашмире

Сильная сторона пакистанской позиции заключается в требовании провести плебисцит в Кашмире. И это не просто выдумка Исламабада: Дж. Неру, идеалист по своей природе, сам обещал, что окончательная принадлежность Кашмира будет определена путем волеизъявления населения. Такой сценарий неблагоприятен для Индии: значительная часть населения Кашмира симпатизирует северному соседу и при этом недовольна социально-экономической ситуацией в штате, который стал заложником своей расширенной автономии, во многом отделившей его от остальной Индии и от тех благ, которые приносит стремительный рост индийской экономики.

Наиболее близки к проведению плебисцита стороны были после первой войны. Принятая Советом Безопасности ООН резолюция №47 предусматривала поэтапный вывод из Кашмира сначала пакистанских, а затем индийских вооруженных формирований для дальнейшей организации голосования правительством Индии под присмотром Комиссии Совета Безопасности. Плебисциту так и не суждено было состояться, вместо этого в 1951 г. конституционное собрание штата Джамму и Кашмир ратифицировало присоединение бывшего княжества (включая называемого в индийской терминологии «оккупированного Пакистаном Кашмира») в состав Индии. Это избавило Дели от необходимости вынесения вопроса на всеобщий референдум, так как законодательный орган был сформирован на демократических началах.

Обвинения Пакистана в срыве плебисцита Дели вполне обоснованно парирует тем, что пакистанцы первыми нарушили резолюцию, отказавшись выводить войска с контролируемой ими территории. С юридической точки зрения решение СБ не носило обязывающего характера для сторон конфликта, так как регулировалось Главой VI Устава ООН о мирном разрешении споров, а не Главой VII , по которой СБ может «потребовать от заинтересованных сторон выполнения тех временных мер, которые он найдет необходимыми или желательными».

Спор 3: подход к мирному урегулированию

После того, как ООН отказалась от идеи плебисцита и осуществления международного посредничества, Дели стал позиционировать проблему Кашмира исключительно как внутриполитический вопрос, который может быть урегулирован лишь на двусторонней основе. Исламабад, наоборот, добивается интернационализации конфликта. Понимая, что в одиночку Пакистану трудно будет вести диалог с позиции силы, руководство страны в разное время искало поддержки у различных внерегиональных держав: в 1950–60-е гг. это были США и Великобритания, с которыми Исламабад был связан союзническими связями через Организацию Центрального Договора (СЕНТО) и Организацию Договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Но в вооруженном противостоянии с Индией в 1965 г. западные союзники не оказали должной поддержки, вследствие чего Пакистан стал искать военной поддержки у Китая и мусульманских стран Ближнего Востока.

Пакистан неизменно ссылается на ООН как на международного арбитра конфликта в Кашмире. Индия пытается блокировать вынесение вопроса на международный уровень, апеллируя к Симлской декларации , подписанной после разгрома Пакистана в войне 1971 г., в которой говорится о том, что урегулирование должно осуществляться «мирными средствами посредством двусторонних переговоров».

Китайское вмешательство

Несмотря на все дипломатические ухищрения, Дели так и не удалось предотвратить вмешательство третьих стран в кашмирский конфликт. На данный момент 20% территории бывшего княжества Джамму и Кашмир находится под контролем Китая. Если Пакистан считает, что Индия «обокрала» его, незаконно заняв большую часть Кашмира в 1947 г., то претензии Китая на земли кашмирских правителей уходят своими корнями еще глубже в историю - в 1914 г. Тогда правительство Британской Индии, пользуясь внутренним кризисом в Цинском Китае, навязало на тот момент де-факто независимому от Пекина Тибету новую границу по линии Мак-Магона, в результате чего тибетское княжество Ладакх вместе с огромным горным ледником Аксай Чин вошли в состав владений кашмирского правителя, который на тот момент был вассалом Британской Короны.

Расплачиваться за политику метрополии пришлось уже независимой Индии, проигравшей в 1962 г. приграничную войну с Китаем, в результате которой Аксай Чин был занят Народно-освободительной армией Китая. Причем китайским войскам удалось добиться «временной прописки» на территории Кашмира при помощи все того же Исламабада, который в 1963 г. подписал соглашение о границе с КНР, щедро подарив китайским товарищам территорию бывшего княжества Ладакх, находящегося в индийском секторе Кашмира. Соглашение действует до момента разрешения кашмирского вопроса между Исламабадом и Дели. Тем самым Исламабад сделал кашмирский вопрос еще более неразрешимым и фактически отдал часть Кашмира в вечное пользование Китая.

В первой половине 1990-х гг. Вашингтон занимал скорее пропакистанскую позицию. Однако после 11 сентября 2001 г. Вашингтон признал связь действующих на территории индийского Кашмира группировок с международным терроризмом и начал оказывать политическое давление на Исламабад.

Добившись собственных внешнеполитических целей, никак не связанных с конфликтом между Индией и Пакистаном, Пекин самоустранился от открытого вмешательства в спор двух соседей, но в 2000-е гг., когда отношения между Исламабадом и Пекином фактически переросли в политический союз, МИД Китая начал поддерживать позицию Пакистана в вопросе мирного урегулирования в Кашмире. Даже если официальные представители КНР воздерживаются от открытой критики Индии в кашмирском вопросе, политика Пекина, включая дискриминационный визовый режим для граждан, проживающих в индийском секторе, инвестирование в Азад Кашмир, и поставки вооружений для пакистанской армии, говорит сама за себя.

Кашмир - горячая точка в холодной войне

В годы холодной войны СССР и США старались напрямую не вмешиваться в кашмирский конфликт, ограничивая свою роль участием в урегулировании наиболее острых кризисных ситуаций между Индией и Пакистаном. Вашингтон рассматривал Исламабад как своего основного союзника по сдерживанию коммунизма в Южной Азии. Рассчитывая на американскую помощь в разрешении кашмирского спора, Исламабад присоединился к американским военно-политическим блокам в Азии: СЕАТО (в 1954 г.) и СЕНТО (в 1955 г.). Однако во время индо-пакистанских столкновений Вашингтон не проявил себя как надежный союзник, объявив эмбарго на поставки вооружений обеим враждующим сторонам в 1965 г. и допустив отторжение Восточного Пакистана (современного Бангладеш) по итогам войны 1971 г.

Москва также стремилась заполучить союзника по Восточному блоку в лице Индии, закрепив свое присутствие в бассейне Индийского океана. Однако при этом она оставалась довольно безучастной по отношению к урегулированию спора в Кашмире. Дипломатическая поддержка сводилась в основном к ветированию антииндийских резолюций в Совете Безопасности ООН. Но советское правительство проявило себя и как беспристрастный арбитр в 1965 г., усадив противоборствующие стороны в Алма-Ате для заключения перемирия. В 1971 г. Советский Союз открыто вмешался в военное противостояние между Дели и Исламабадом, направив в Бенгальский залив военные корабли и не дав США оказать военное давление на Индию с целью приостановить успехи индийской армии в Западном Пакистане.

Новые вызовы

В 1990-е гг. характер конфликта в Кашмире перешел в другую плоскость. После победы в войне 1971 г. Индия утвердилась в Южной Азии как доминирующая военная сила, и Исламабад больше не мог позволить себе соперничать с Дели в открытом военном противостоянии. Во-первых, это подстегнуло Пакистан ускорить создание собственного ядерного оружия, обладание которым сводит на нет превосходство Индии в конвенциональных вооружениях и численности вооруженных сил. Во-вторых, Исламабад перешел от открытого противостояния к ведению гибридной войны на территории индийского Кашмира. В 1989 г. в Кашмире вспыхнули массовые беспорядки, которые преподносятся Исламабадом как массовое народное движение кашмирского народа за право на отделение от Индии. Дели же трактует кровопролитие как борьбу Индии против исламских террористических группировок, проникших на территорию индийского Кашмира и поддерживаемых пакистанскими военными.

Появление ядерного фактора заставило США более активно вмешиваться в конфликт. В первой половине 1990-х гг. Вашингтон занимал скорее пропакистанскую позицию, оказывая давление на Индию в связи с массовым нарушениями прав человека на фоне боевых действий в индийском Кашмире. Однако после 11 сентября 2001 г. Вашингтон признал связь действующих на территории индийского Кашмира группировок с международным терроризмом и начал оказывать политическое давление на Исламабад, чтобы добиться свертывания поддержки исламистов в Кашмире.

Сейчас основная задача и США, и России - не допустить превращения Кашмира в очаг международного терроризма и предотвратить перерастание тлеющего вооруженного конфликта в индийской части региона в полномасштабную войну между Индией и Пакистаном с применением ядерного оружия. России и США проявили озабоченность обострением конфликта в Кашмире в связи с пакистано-индийским противостоянием, длившемся с декабря 2001 по октябрь 2002 гг., когда обе страны находились на грани ядерной войны. Только благодаря посредничеству России и США в переговорах между Дели и Исламабадом удалось избежать эскалации противостояния.

Есть ли выход?

Кашмир по-прежнему остается спящим вулканом: любой крупный теракт на территории индийского Кашмира приводит к обвинениям со стороны Дели в том, что Пакистан выступает спонсором терроризма и провоцирует обострение отношений между двумя странами. Помимо взрывоопасной ситуации внутри Кашмира напряженность сохраняется и на линиях разграничения между индийскими, пакистанскими и китайскими военными. Нерешенный территориальный спор периодически напоминает о себе спонтанными перестрелками, уносящими жизни военнослужащих враждующих сторон.

Обсуждается несколько вариантов мирного решения конфликта в Кашмире: урегулирование по сценарию ООН с проведением плебисцита; демаркация линии контроля и признание вхождения Азад Кашмира в состав Пакистана, а Джамму-Кашмира - в состав Индии. Также рассматривается сценарий, при котором кашмирские территории получают широкую автономию в составе Пакистана и Индии, при этом снимаются ограничения на перемещение людей, товаров, услуг и инвестиций по территории всего Кашмира. К сожалению, ни один из этих вариантов не устраивает конфликтующие стороны.

За долгие годы война в Кашмире превратилась в принципиальный идеологический конфликт, определяющий внутреннюю политику враждующих стран. Для пакистанских властей уступки в Кашмире означают неминуемую потерю власти. Так уже не раз случалось в истории Пакистана: после его поражения в войне 1971 г. от власти был отстранен генерал Яхья Хан, а в 1999 г. в результате военного переворота власть в Исламабаде захватил генерал Первез Мушарраф, недовольный гражданской администрацией, капитулировавшей в Каргильском конфликте. Кашмирскую карту разыгрывают и индийские националисты, находящиеся у власти в Дели. Так, борьба за отмену 370 статьи индийской конституции об особом статусе Кашмира заняла важное место в предвыборной кампании действующего премьер-министра Нарендры Моди и обеспечила ему поддержку электората.

Для пакистанских властей уступки в Кашмире означают неминуемую потерю власти.

Принадлежность Кашмира к Пакистану - краеугольный камень идеологической платформы страны. Теория «двух наций» основателя независимого Пакистана Мухаммеда Али Джинны говорит о том, что Пакистан - это «государство чистых» (дословный перевод названия «Пакистан» с персидского), то есть это государство для всех правоверных мусульман бывшей Британской Индии. Неслучайно англичане проводили раздел именно по принципу религиозной принадлежности. Кашмир в глазах Исламабада - неотъемлемая часть Пакистана, что зашифровано даже в названии этой страны. Придуманное в 1933 г. название «государства чистых» также является аббревиатурой, перечисляющей все территории Британской Индии, которые должны войти в Пакистан: Пенджаб, Афгания (бывшая британская Северо-западная приграничная провинция, нынешняя пакистанская провинция Хайбер-Пахтунква), Кашмир, Синд, БелуджиСТАН. Индия, напротив, с момента основания позиционировала себя как секулярное государство для представителей всех национальностей и конфессий. Успешная интеграция мусульманского Кашмира в состав Индии ставит под вопрос легитимность существования Пакистана как государства и представляет угрозу национальной идентичности Исламабада и его исторической роли по защите мусульман в Южной Азии.

Таким образом, за годы практически 70-летнего противостояния в Кашмире сложилась фактически безвыходная ситуация. Попытка разрешить конфликт силой грозит всему миру ужасными последствиями из-за риска применения ядерного оружия. Поэтому внешние игроки, такие как США, Россия и Китай, готовы объединять свои силы в урегулировании обострений отношений между враждующими сторонами, что практически исключает вероятность разрешения конфликта силовым способом. Мирное разрешение кашмирского вопроса подразумевает взаимные уступки со стороны Дели и Исламабада. Однако такое развитие событий также маловероятно, так как даже при наличии политической воли с одной и другой стороны правительство, согласившееся на уступки, вряд ли сможет удержаться у власти и гарантировать соблюдение достигнутых договоренностей.

“Кашмирский вопрос” как краеугольный камень индо-пакистанских отношений: сущность, перспективы развития и возможные пути разрешения.
Уже более полувека на южно-азиатском субконтиненте сосуществуют два независимых государства: Индийский Союз и Пакистан. И все это время между ними не утихает ожесточенный спор по поводу Кашмира, этой “солнечной долины”, ставшей “яблоком раздора” в отношениях двух соседей. Неразрешенность “кашмирского вопроса” во многом определяет ту натянутость, если не сказать враждебность, во взаимоотношениях Индии и Пакистана, которая во многом влияет на внешнеполитический курс обеих стран и серьезно затрудняет процесс нормализации их отношений и стабилизации обстановки в Южной Азии.

Кашмир стал причиной трех войн. Современная ситуация в субрегионе вызывает серьезные опасения по поводу возможности четвертой, куда более разрушительной войны между Индией и Пакистаном, ставшими в мае 1998 года членами “ядерного клуба”. Оба государства обладают современными ракетными технологиями (на вооружении имеются как оперативно-тактические, так и баллистические ракеты), что должно вызывать “головную боль” не только у “объектов” возможного нападения, но и близлежащих стран, в том числе и России. Сохранение напряженности в Индостане, наряду с активностью сторонников превентивного удара как с той, так и с другой стороны, и с резко обострившейся внутриполитической ситуацией в Пакистане в связи с приходом к власти военных в октябре 1999 года, превращает “проблему Кашмира” в как никогда актуальную и требующую скорейшего урегулирования.

Прежде, чем приступить к непосредственному анализу возможных путей разрешения “кашмирского вопроса”, необходимо определить сущность самой проблемы. К 1947 году Кашмир представлял собой довольно крупное княжество на севере Индии, обладающее очень выгодным геостратегическим положением – на стыке границ сразу нескольких государств: Индии (после раздела) и Пакистана, Афганистана, Китая (провинции Синьцзян и ) и Таджикистана (СССР). Здесь были сосредоточены огромные запасы воды, а также религиозные святыни как индусов, так и мусульман. Все это обуславливало большую значимость данной провинции и для Индии, и для Пакистана.

При разделе Индии по религиозному принципу в августе 1947 года вопрос о вхождении особо не оговоренных провинций отдавался в юрисдикцию их правителей. Но при этом рекомендовалось учитывать географический фактор и мнение народа. В Кашмире, несмотря на то, что около 80% населения исповедовало ислам, власть, по Амритсарскому договору 1846 года, находилась в руках догров (индусов). Поэтому не вызывает особого удивления позиция правителя княжества магараджи Хари Сингха, пользующегося к тому же большой нелюбовью в народе: он склонился к идее независимости Кашмира. В условиях возможной потери власти во время вторжения в октябре 1947 года отрядов вооруженных пуштунских племен, поддерживаемых, по всей видимости, Исламабадом, магараджа обратился за помощью к Дели. Установившаяся 27 июля 1949 года линия прекращения огня между индийскими и пакистанскими вооруженными силами разделила Кашмир на две части: 63% территории отошло к Индии, 37% – осталось под контролем Пакистана. Резолюции Совета Безопасности ООН и Специальной комиссии по Индии и Пакистану призывали провести на территории княжества референдум под контролем ООН в соответствии с принципом права каждого народа на самоопределение1. Джавахарлал Неру, премьер-министр Индии, не раз заявлял, что сложившаяся ситуация – лишь временное явление и что индийские войска будут немедленно выведены после “восстановления мира и порядка” в регионе, а дальнейшая судьба Кашмира будет определена “в соответствии с волей проживающегося там народа, которой подчинятся при любых обстоятельствах”. Но ни тогда, ни до сегодняшнего момента референдум так и не состоялся. В январе 1952 года Дж. Неру объявил присоединение Кашмира в связи с вступлением Пакистана в “военное сотрудничество с великой державой” (читай: США) “окончательным и неизменным”. В июле этого же года между магараджей и центральным правительством было подписано соглашение, по которому Кашмир вошел в состав Индии на правах штата ( и Кашмир), и уже в принятой в ноябре 1956 года конституции Кашмира 3-я статья гласила: “Кашмир является и остается составной частью Индийского Союза”. Под контролем Пакистана остались Северные территории (бывшее Гилгитское агентство), позже вошедшие в состав Пакистана, и западные области, оформившиеся в подконтрольное Исламабаду квазигосударство “Азад Кашмир” (“Свободный Кашмир”). Существенно изменились границы штата Джамму и Кашмир в 1962 году, когда в результате индо-китайского вооруженного конфликта к Пекину отошла восточная часть – Аксайчин. В ходе же двух войн с Исламабадом (в 1965 году – вокруг Качского Ранна и в 1971 году в контексте индо-пакистанской войны за ), территориальные изменения были незначительны.

Постановка проблемы обеими сторонами также практически не изменилась. Пакистан изначально считал Кашмир своей неотъемлемой частью (в самом названии этой страны в арабской графике буква “К” означает “Кашмир”). Согласно “теории двух наций” М. А. Джинны, “отца-основателя Пакистана”, и должны иметь два разных государства, и большинство мусульманского населения в Кашмире само за себя говорит о предрасположенности народа слиться с Пакистаном. Индии в Джанагадхе, княжестве с индусским большинством, правитель которого – мусульманин, высказывался за сохранение “прямых отношений с Великобританией”, позволяла пакистанской стороне обвинять ее в “двойных стандартах”. Ведь каждый аргумент, используемый Исламабадом в поддержку своих действий в Кашмире, являлся отзвуком индийских аргументов в Джанагадхе: участники рейда на территорию княжества были освободителями, правительство “Азад Кашмир” – народным правительством, цель его действий – поддержать стремление народа к свободе, а единственное справедливое разрешение вопроса – проведение референдума. Но если смогла применить эту схему в Джанагадхе, то попытки Пакистана повторить ее в Кашмире были обречены на провал.

Индийская же сторона указывает на существенные различия в этих двух случаях, т. к., во-первых, Кашмир, в отличие от Джанагадха, географически тяготел к обеим странам; во-вторых, Пакистан не имел в Джанагадхе стратегических и экономических интересов, а Индия имела значительный интерес в Кашмире; и, в-третьих, в последнем присутствовала мощная проиндийская организация – Национальная Конференция2. К тому же она никогда официально не признавала “теории двух наций” и считала, что процедура присоединения княжества была проведена на законной основе. Поэтому на индийских картах территория Кашмира, находящаяся под пакистанским контролем, обозначается как “незаконно оккупированная часть штата Джамму и Кашмир” (на пакистанских картах ситуация с точностью наоборот).

Подходя к непосредственным размышлениям о возможных путях разрешения “кашмирской проблемы”, следует исходить из принципиальных установок, которых придерживаются страны в ходе обсуждения данного вопроса. Отбрасывая “силовой вариант” решения проблемы как несущий в себе деструктивный заряд и способный лишь существенно осложнить процесс нормализации индо-пакистанских отношений, можно определить следующие возможные варианты окончательного “распутывания” “кашмирского узла”:

1. Проведение плебисцита под контролем ООН на основе принципа самоопределения народа;
2. Установление государственных границ по линии прекращения огня.

Идея референдума, провозглашенная в резолюциях Совета Безопасности ООН, широко поддерживается Пакистаном. При этом Исламабад подчеркивает, что у народа Кашмира есть всего лишь два варианта: либо присоединение к Индии, либо – к Пакистану; третьего не дано. Тем самым идея образования независимого Кашмира, достаточно распространенная в самом штате, отвергается на корню. Индия придерживается позиции, что принцип самоопределения неприемлем для районов, являющихся составной частью суверенного государства. Да и не совсем ясно, будут ли принимать участие в референдуме территории Кашмира, ставшие частью Пакистана, а также “Азад Кашмир” и население китайского Аксайчина. Возможность же силового воздействия со стороны ООН (например, организация гуманитарной интервенции или задействование механизма принуждения к миру) в целях подчинения Индии резолюции Совета Безопасности, представляется маловероятной. К тому же Пакистан, пользующийся репутацией одного из центров мирового терроризма, вызывает у мирового сообщества гораздо меньше сочувствия, чем Индия, “крупнейшая (по численности населения) в мире демократия”.

Что касается окончательного оформления раздела Кашмира между двумя странами, то этот вариант представляется более перспективным. Принцип уважения линии контроля, образовавшейся в результате прекращения огня 17 декабря 1971 года, и избежание стремления изменить ее в одностороннем порядке, независимо от взаимных разногласий и юридических толкований, зафиксирован в Симлском соглашении, на основные положения которого Индия привыкла ссылаться в процессе обсуждения “кашмирской проблемы”. Индия не раз выступала с подобными предложением.

Принудить Индии к изменению своей позиции по Кашмиру сложно – политика Исламабада по нагнетанию напряженности в штате не приносит своих плодов. В Джамме и Кашмир ведут активную террористическую деятельность более 40 религиозно-экстремистских организаций (наиболее влиятельные: “Фронт освобождения Джамму и Кашмир”, “Хизбул муджаххедин”, “Харкат-уль-Ансар”), выступающих либо за создание независимого Кашмира, либо за присоединение его к Пакистану. Но, несмотря на это, индийские вооруженные силы держат ситуацию под контролем, а тот уровень потерь, который они несут в многочисленных стычках с боевиками, правительство Индии, по заявлению в начале 90-х годов губернатора штата Гириша Саксена, может выдерживать десятилетиями3. К тому же об “Азад Кашмире” и штате Джамму и Кашмир уже нельзя говорить как о двух однородных частях, единственное отличие которых – это государственная принадлежность. “Азад Кашмир” – типичный пример исламистского образования, где господствуют Шариата и религиозная нетерпимость. В отношении Джамму и Кашмир Дели ведет целенаправленную политику “индиизации”, культурной и демографической ассимиляции (массовые потоки мигрантов позволили существенно “разбавить” мусульманское преобладание среди населения). Объединение этих двух территорий, по крайней мере, на данном этапе, грозит новой волной коммуналистских столкновений и большей дестабилизацией в этом районе. Все это свидетельствует о том, что получение линией контроля государственного статуса является наименее болезненным вариантом разрешения кашмирского вопроса.

Нельзя отбрасывать уже имеющийся положительный опыт сотрудничества этих стран. Обсуждение спорных вопросов проходило как на двусторонней основе (посредством создания комиссий на уровне министерств, рабочих групп по отдельным вопросам), так в рамках региональных (Форум глав государств и правительств стран Южной Азии, Ассоциация регионального сотрудничества Южной Азии и т.д.) и международных организаций (ООН). Но Кашмира всегда стояла особняком. Так, в 1997 году переговоры по 8 вопросам, определенным как наиболее важные в индо-пакистанских отношениях, застопорились из-за расхождения позиций по поводу механизма их обсуждения: пакистанская сторона выступала за рассмотрение вопроса Кашмира, а также мира и безопасности отдельными рабочими группами, а Индия – за комплексное обсуждение всех 8 вопросов. Именно отсутствие концептуального базиса в отношении этих стран к тому, по какому принципу должны вестись переговоры по Кашмиру, мешает им основательно сесть за стол переговоров. Дели придерживается принципа решения двусторонних споров исключительно на двусторонней основе, мирными способами, без вмешательства извне. Исламабад же считает проблему Кашмира международным вопросом, требующим привлечения третьей стороны (кстати, в процессе урегулирования конфликта вокруг Качского Ранна эти государства прибегали к услугам посредника, коим выступил СССР, а сам территориальный спор был разрешен посредством Международного арбитража). Эта боязнь “интернационализации” проблемы со стороны Индии обусловлена стремлением не допустить проведения в Кашмире референдума, выбранного ООН в качестве инструмента разрешения проблемы еще в конце 40-х годов.

Переговоры в феврале 1999 года между Наваз Шарифом и А. Б. Ваджпаи, премьер-министрами Пакистана и Индии, в Лахоре и подписание здесь трех документов обозначили несомненный прогресс в отношениях двух стран. В Лахорской декларации отражено взаимное стремление выработать механизм предупреждения о ядерных испытаниях, предусмотреть меры доверия на индо-пакистанской границе, провести переговоры по кашмирской проблеме. Все это позволило мировой прессе говорить даже о “переломном этапе” в индо-пакистанских отношениях.

Но весь положительный эффект Лахорской декларации был перечеркнут инцидентом в Каргиле в мае того же года, когда индийские войска вынуждены были вести трехмесячные бои с проникшими с территории Пакистана в индийскую часть Кашмира боевиками, которые захватили высоты, позволяющие контролировать стратегическую дорогу. Это, а также приход в Пакистане к власти военных в октябре 1999 года, сделало возможность ближайшего урегулирования кашмирского вопроса довольно призрачной.

Как уже указывалось ранее, внутриполитическая ситуация в Пакистане очень напряженная. Режим генерала Первез Мушараффа опирается прежде всего на исламистские круги и организации коммуналистского толка, типа Джамаат Ислами. Это не может не придать уверенности той части пакистанского общества, которые призывают к “1000-летней войне с Индией за Кашмир”. Да и сам генерал, в выдвинутой им концепции “исламского государства”, открыто заявляет о своей приверженности принципу “Кашмир – неотъемлемая часть Пакистана”, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В Индии у власти находится партия Бхаратия Джанати Парти (БДЖП). Многими эта партия считается коммуналистской, в частности, из-за ее стремления ликвидировать особый статус штата Джамму и Кашмир. Премьер-министр Индии А. Б. Ваджпаи, лидер БДЖП, который, кстати, в 1972 году выступал против подписания мирного Симлского соглашения, олицетворяет собой на данный момент умеренно-либеральное крыло партии. Но в случае, если здесь возобладают радикально настроенные элементы, что в данной ситуации не исключается, обстановка в субрегионе может обостриться до предела.

Военные бюджеты обеих стран растут с каждым годом, закупаются и разрабатываются новейшие системы вооружений (в том числе ядерного). Недавнее заключение Индии с нашей страной крупного контракта на поставку российских вооружений и военных технологий вызвало очень болезненную реакцию в Исламабаде, еще не избавившемся от “комплекса паритета”. Наверняка, это подтолкнет его искать более тесного военного сотрудничества с Китаем, являющемся основным военно-политическим союзником Пакистана. А Пекин объективно заинтересован в сохранении подобной враждебности в индо-пакистанских отношениях, т. к. это существенно ослабляет Индию в случае возможного военного конфликта с Китаем (на индо-пакистанской границе сосредоточено 2/3 индийских вооруженных сил, и значительная часть баллистических ракет имеет своей целью не Пекин, а Исламабад). К тому же поглощенная субрегиональными проблемами Индия проявляет меньше активности в борьбе за доминирование в Азии.

Сложность урегулирования индо-пакистанских отношений заключается, прежде всего, в том, что взаимная враждебность, стремление “демонизировать” друг друга – заложены у людей на ментальном уровне: несколько поколений воспитывались в постоянном страхе и ненависти к своим соседям по субконтиненту. Отсюда такая бескомпромиссность, ожидание от другой стороны самого худшего, огромная степень недоверия друг к другу. На такой основе очень трудно построить мир и стабильность в Южной Азии. С этой точки зрения лучше “заморозить” кашмирский вопрос и уделить большее внимание развитию индо-пакистанского регионального сотрудничества для создания более тесных экономических и культурных связей, преодоления атмосферы взаимного недоверия и враждебности. И уже после того, как две страны превратятся в “добрых соседей”, следует приступать к урегулированию наиболее болезненных вопросов. Подобной позиции придерживается индийская сторона. Пакистан же считает, что сначала необходимо разрешить все острые вопросы, прежде всего кашмирский, существование которых отравляют индо-пакистанские отношения и делают все попытки их нормализации невозможными. Этому подходу также нельзя отказать в обоснованности.

Несмотря на всю отличность подходов этих стран к принципам проведения переговоров, а также различное видение результатов, которые должны быть достигнуты, ясно одно: эту проблему надо решать и решать как можно быстрее, иначе это состояние “стабильной нестабильности” на субконтиненте грозит перерасти в четвертую, устрашающую по своим возможным последствиям войну. Но современная обстановка на субконтиненте не дает оснований для оптимистических ожиданий, и скорее всего, в ближайшие несколько лет крупных положительных сдвигов в этом направлении не будет.

Теоретически, возможность сделать свой вклад в дело построения мира в Южной Азии имеют США и , которые, руководствуясь общностью интересов и пользуясь большим уважением в субрегионе, могут оказать некоторое давление на конфликтующие стороны, выступить в роли инициаторов новых, более конструктивных переговоров, а также разработчиков проектов по урегулированию кашмирского вопроса и даже посредников при его разрешении. Но жесткая позиция Индии по недопущению какого-либо иностранного вмешательства в кашмирский диспут блокирует любые попытки мирового сообщества оказать “добрые услуги”.

Придет ли тот день, когда, наконец, над “солнечной долиной” да и над всем Индостаном взойдет мирное ?

1 Например, UNCIP Resolution of 5 January 1949 // Gururaj Rao H. S. Legal aspects of the Kashmir problem. Bombey, 1967. – p. l87-189.
2 Das Gupta J. B. Indo-Pakistan relations. 1947-1955. Amsterdam: Djambatan, cop. 1958. – p.73.
3 Куда податься бедному кашмирцу? // Новое время, 1992. – № 43. – с. 26.

Дмитрий Рыковсков, студент III курса исторического факультета (отделение международных отношений) Нижегородского государственного Университета им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород. - : перспективы регионального сотрудничества (г. Нижний Новгород). М.: Институт востоковедения РАН, 2000

Вопрос о принадлежности Кашмира в отношениях Индии и Пакистана вот уже в течение 60 лет остается наиболее острым, конфликтным и трудноразрешимым. Напряженная ситуация сохраняется и по сей день, сопровождающаяся периодическими терактами внутри Джамму и Кашмира, захватами и убийством заложников, а также вооруженными столкновениями на всем протяжении индо-пакистанской границы. Меду тем, нормализация диалога по проблеме Кашмира до сих пор сохраняет свою актуальность, а ее мирное разрешение является ключевым условием для стабильного и безопасного развития Южной Азии.

Возвращаясь к истокам конфликта напомним, что в соответствии с «планом Маунтбеттена» от 3 июня 1947 г., основным принципом раздела Британской Индии практически стал вопрос религиозной принадлежности населения различных районов страны: территории с преобладающим индусским населением должны были стать частью Индии, с мусульманским - образовать новое государство Пакистан.

Наиболее остро стал вопрос о территориальной принадлежности штата Джамму и Кашмир, махараджа которого медлил с определением. К 15 августа 1947 г., на которое было назначено официальное провозглашение независимости Индии, махараджа княжества еще не принял решения о том, к какому государству должен присоединиться Кашмир. Стороны продолжали вести переговоры, однако мирного решения проблемы достичь не удалось. В ночь с 21 на 22 октября 1947 г. на территорию княжества вторглись отряды пуштунских племен из северо-западной провинции Пакистана, а затем и так называемые «пакистанские добровольцы», и 24 октября на занятой ими территории было объявлено о создании временного правительства «Азад Кашмира».

Все это сразу прервало колебания махараджи, который уже 26 октября подписал Акт о присоединении Джамму и Кашмира к Индии. В Кашмир были направлены индийские войска, которым удалось остановить наступление группировок пуштунских племен и «пакистанских добровольцев».

1 января 1948 г. Индия официально обратилась в ООН с жалобой на вмешательство Пакистана в ее внутренние дела и потребовала прекращения Пакистаном поддержки агрессивных действий пуштунских племен на территории штата. В ответ на это Пакистан заявил о незаконности индийских обвинений и в свою очередь обвинил Индию в геноциде мусульман Восточного Пенджаба и агрессии против ряда княжеств, в том числе Джамму и Кашмира.

Резолюции СБ ООН от 17 января 1948 г., 21 апреля 1948 г. и 13 августа 1948 г. призвали Индию и Пакистан разрешить свои разногласия мирным путем, демилитаризовать княжество и провести на его территории плебисцит под эгидой ООН. В соответствии с пунктом А. 1 резолюции от 13 августа 1948 г., Пакистан должен был вывести с территории штата свои войска, подразделения племен, а также отряды «пакистанских добровольцев». После этого к выводу войск должна приступить и Индия, оставив на территории штата лишь подразделения обеспечивающие законность и порядок в Кашмире. А затем уже при создании необходимых условий правительствами Индии и Пакистана в Кашмире будет проведен плебисцит. Однако Пакистан не выполнил поставленных перед ним условий, что дало Индии повод не выполнять свои обязательства по этому документу. Таким образом отказ обеих сторон вывести войска, а также фактическое присоединение к Пакистану Азад Кашмира, Гилгита, Хунза и Нагара, сделали проведение плебисцита в Джамму и Кашмире невозможным.

К 1 января 1949 г. под эгидой ООН в Кашмире была установлена линия прекращения огня, которая закрепила военные позиции сторон, разделив таким образом, Кашмир на две части - индийскую и пакистанскую и став фактической границей между двумя государствами.[i].

Начиная со второй половины ХХ века Пакистан пошел на быстрое сближение с Китаем, который рассматривал Индию в качестве главного соперника в регионе. Несмотря на то, что в апреле 1954 г. Китай и Индия провозгласили себя сторонниками «панча шила», уже с середины 50-х гг. отношения между двумя странами стали постепенно ухудшаться. Напряженность между ними осенью 1962 г. вылилась в вооруженный конфликт, в результате которого Индия потерпела поражение, а Китаю досталось плато Аксайчин.

В апреле 1965 г. разразилась вторая война между Пакистаном и Индией. Формально конфликт начался из-за неопределенности пограничной линии на южном участке совместной границы - пустынного и безлюдного Качского Ранна. Однако в скором времени боевые действия между ними развернулись по всей линии прекращения огня и закончились только 23 сентября 1965 г. С 4 по 10 января 1966 г. в Ташкенте премьер-министр Индии и президент Пакистана подписали Ташкентскую декларацию, согласно которой стороны договорились об отводе войск на позиции до начала конфликта.

В марте 1971 г. между Индией и Пакистаном разразилась третья, самая крупная война, в результате которой от Пакистана откололась восточная часть и сформировалось государство Бангадеш. Летом 1972 г. в городе Симла в Индии руководители двух стран подписали соглашение, согласно которому, стороны обязались «уважать линию контроля, образовавшуюся в результате прекращения огня 17 декабря 1971 г.». Линия прекращения огня подверглась уточнению и уже в декабре 1972 г. была переименована в Линию Контроля. Однако за пределами точной демаркации осталась гряда Салторо и ледник Сиачен, что впоследствии привело к очередному витку конфликта между Пакистаном и Индией в 1984 г.

С середины 80-х и до конца 1998 г. индо-пакистанские отношения продолжали оставаться напряженными. В начале 1999 г. между ними наступила некоторая разрядка. Произошел активный обмен визитами, состоялись несколько встреч на высшем уровне. Кульминацией стала поездка на автобусе премьер-министра Индии А. Б. Ваджпаи в город Лахор в Пакистане в феврале 1999 г., где стороны подписали Лахорскую Декларацию.

Однако в результате военного переворота в Пакистане этот прогресс в двусторонних отношениях был сведен на нет. В марте-апреле началась скрытая инфильтрация боевиков за линию контроля, которая впоследствии вылилась в очередной вооруженный конфликт между Индией и Пакистаном.

В связи с тем, что Каргильский инцидент[v] был инцидентом, который возник между двумя ядерными государствами, к нему было приковано внимание всего мирового сообщества. Некоторые высокопоставленные государственные деятели Пакистана не раз заявляли о готовности использовать ядерное оружие. Однако, в результате боевых успехов индийской армии, а также активной дипломатии, 11 июля 1999 г. сторонами было достигнуто соглашение о прекращении огня.

Несмотря на то, что и по сей день в индо-пакистанских отношениях продолжает сохраняться напряженность, развязывать открытую войну с Индией Пакистан в ближайшем будущем скорее всего не станет, тем более ядерную. Руководство Пакистана прекрасно осознает, что индийская армия в два раза превосходит пакистанскую по численности личного состава, ВВС и ВМФ. Поэтому в случае начала полномасштабных боевых действий Индия сможет захватить немалую часть Пакистана, уничтожить весь его ядерный потенциал, и заменить центральное правительство. Тем более как Исламабад, так и Дели, прекрасно понимают, что логика ядерной войны проста и жестока - «кто ударит первым, тот умрет вторым». Скорее всего, в случае эскалации напряженности в регионе, стороны ограничатся использованием конвенционального оружия. Это не учитывая периодические вылазки кашмирских сепаратистов с территории Пакистана.

2 февраля 2001 г. президент П. Мушарраф заявил о своем намерении сесть за стол переговоров. 14-16 июля 2001 г. в индийском городе Агра состоялась встреча глав двух государств, завершившаяся безрезультатно. Мирный процесс был сорван серией терактов, а после теракта в октябре 2001 г. у здания парламента в столице штата Индия начала поспешно перебрасывать на линию контроля дополнительные силы.

5 декабря 2006 г. президент П. Мушарраф выступил с мирной инициативой, заявив, что готов отказаться от претензий на индийскую часть Кашмира в том случае, если это позволит установить прочный мир в регионе. Инициативу пакистанского руководителя вряд ли можно считать выполнимой. В основе их подхода к вопросу об урегулировании кашмирского спора лежат практически неизменные принципы: индийская сторона настаивает на том, что Кашмир является неотъемлемой частью Индии, а оккупация Пакистаном северных и северо-западных районов Джамму и Кашмира - является незаконной. Пакистан, считая вопрос о Кашмире нерешенным, требует предоставления кашмирскому народу возможность реализовать его законное право на самоопределение путем проведения плебисцита.

Проблема территориальной принадлежности штата еще долго будет оставаться одной из самых трудноразрешимых задач перед правительствами двух стран и будоражить умы их руководителей, так как Индия и Пакистан связывают с судьбой Кашмира обеспечение своего государственного и общенационального единства, территориальной целостности и национальной безопасности. Поэтому не вызывает удивления, что из-за данной территории не раз велись войны, а посредничества в разрешении конфликта в целом ни разу не были успешными.

специально для easttime.ru

[i] К моменту установления перемирия под пакистанским контролем оказалось 2/5 территории Джамму и Кашмира (более 77 с половиной тысяч кв.км) с населением примерно 1 млн. чел.

Введение китайских войск в Тибет в 1950 г., начатое строительство шоссейной дороги из Синьцзяна в Тибет через плато Аксайчин, ставшее вскоре предметом спора между Китаем и Индией; и, наконец, открытое предъявление в 1959 г. в письме Чжоу Эньлая Дж. Неру территориальных претензий КНР к Индии - все это привело к обострению отношений между двумя странами.

Симлское соглашение является основополагающим документом в разрешении конфликта. Несмотря на это, трудности в индо-пакистанских отношениях того времени, да и сейчас, объясняются различным толкованием его положений. Если смотреть с позиции Индии, то для Дели кашмирский вопрос считается исключительно внутренним делом, в котором не может быть задействована третья сторона. Пакистан же, напротив, настаивает на привлечении международных организаций и проведении в штате плебисцита, ссылаясь на резолюции ООН.

Требования Пакистана сводились к тому, чтобы демаркационная линия была продолжена на северо-восток к Каракорумскому перевалу, что означало бы принадлежность ледника Пакистану. Индия же, в свою очередь, считала, что линия должна следовать на север, таким образом ледник принадлежал бы Индии. До сих пор вопрос о принадлежности данной территории остается неразрешенным, и Индия и Пакистан продолжают сохранять свое военное присутствие в этой зоне.

[v] Так он был назван в результате того, что в основном боевые действия велись в Каргиле.

В августе 1947 г. в княжестве Джамму и Кашмир правил махараджа Хари Сингх , индуист , однако 77 % его подданных были мусульманами . В нескольких районах княжества вспыхнуло восстание против махараджи. Затем, 21 октября 1947 года ополчение пуштунских племён афридиев, юсуфзаев и масудов с территории Пакистана, а потом и «пакистанские добровольцы» вторглись в княжество на помощь восставшим единоверцам-мусульманам.

24 октября 1947 г. на территории, занятой ими, было провозглашено создание суверенного образования Азад Кашмир («Свободный Кашмир») и вхождение всего княжества в состав Пакистана. В ответ на это Хари Сингх заявил о присоединении Кашмира к Индии и обратился к индийскому правительству за военной помощью.

Первая индо-пакистанская война

Спешно посланные в Кашмир индийские войска остановили пакистанцев недалеко от столицы Кашмира - города Сринагар . Затем, 28 октября - 22 декабря 1947 года состоялись переговоры между Индией и Пакистаном по проблеме принадлежности Кашмира. На этих переговорах стороны в принципе признали необходимость свободного волеизъявления населения Кашмира. Однако военные действия не были приостановлены, в них вскоре оказались задействованы регулярные воинские части Пакистана. Бои приняли затяжной характер и продолжались почти год. Эти события считаются первой индо-пакистанской войной .

Сиаченский конфликт

Каргильская война

2016 год

18 сентября боевики напали на военный лагерь индийской армии в городе Ури . Нападавшие перед рассветом проникли на территорию лагеря и начали атаку с применением огнестрельного оружия и гранат. В результате погибло 18 индийских солдат .