Непревзойденная советская гимнастка лариса латынина. Биография латыниной ларисы семеновны. Декабря, свой день рождения отмечает обладательница наибольшего количества наград в истории среди женщин-спортсменок, девятикратная олимпийская чемпионка по спортив

Лариса Латынина - советская гимнастка, девятикратная олимпийская чемпионка. Установленный ею рекорд по количеству медалей Олимпийских игр (18, половина из них - золотые) продержался почти полвека. Об этой женщине говорят, что жажда побеждать у нее в крови.

Детство и юность

Лариса родилась в декабре 1934-го в Херсоне. Отец Семен Дирий ушел из семьи, когда девочке не было еще и года, погиб в Сталинградской битве. Его имя выбито среди тысяч других имен на памятнике в Волгограде. На память дочери остался коллаж, собранный из двух снимков. На первом - Лариса с мамой, свою фотографию отец прислал незадолго до войны, вместе с письмом, в котором попросил прощения.

Мать Пелагея Анисимовна, безграмотная деревенская женщина, трудилась на двух работах (уборщицей и истопником), чтобы ее дочери жилось не хуже других детей. А она училась в школе на отлично, проявляла волевой характер, чтобы оправдать ожидания и быть первой и в играх, и в увлечениях.

View this post on Instagram

Лариса Латынина в молодости

Поначалу Латынина мечтала о карьере примы Большого театра, занималась в студии, на оплату которой уходила половина материнского заработка. Через год студия закрылась, но чувство потери сгладила существовавшая в школе секция гимнастики.

Азы балета дали Ларисе пластику, выразительность и умение импровизировать, вкладывая в движения душу. Девушка быстро опередила подруг, хоть те были старше и опытней. Тренер Михаил Сотниченко боялся, что она зазнается, и старался ставить на место, давая невыполнимые поручения. Oн внушил будущей чемпионке желание лидировать не только на тренировках и соревнованиях, но и в повседневной жизни, помогать, делать что-то наравне с другими.

Личная жизнь

На заре карьеры личная жизнь Ларисы складывалась удачно. С первым мужем Иваном Латыниным она познакомилась в школе. Юноша учился в мореходном училище. Мама, узнав, что у дочери появился ухажер, потребовала привести его домой. Oна же через несколько лет настояла на браке.

Лариса Латынина с мужем Юрием Фельдманом

Лариса к тому времени добилась успехов в спорте, за ней ухаживали коллеги. Пелагея Анисимовна испугалась, что кто-нибудь из них уведет любимое чадо, а приглянувшийся с первого раза молодой человек останется ни с чем.

В 1958 году у Ларисы и Ивана родилась дочь Татьяна. К слову, гимнастка выступала на первенстве мира, будучи на пятом месяце беременности, и никто об этом даже не догадывался. Брак распался, когда женщина поняла, что они чужие друг другу люди. За соревнованиями и тренировками это как-то не замечалось. Расстались супруги спокойно, без скандалов, и продолжали общаться, даже когда обзавелись новыми семьями.

У Ивана, живущего в Москве, есть дочь, но на ее матери Нине, оставшейся в Киеве, мужчина не женился.

View this post on Instagram

Для Ларисы дом был на втором месте после спорта, но воспитанием дочери она занималась самозабвенно. Татьяна Латынина не пошла по стопам матери, танцевала в ансамбле «Березка», ездила с гастролями за границу, где и встретила будущего мужа Ростислава.

Зять спортсменки наполовину испанец, родом из Венесуэлы, потомок губернатора Тобольска, основатель Федерации рестораторов и отельеров России. Вместе с Татьяной бизнесмен вырастил сыновей Константина и Вадима. Сейчас Лариса Семеновна нянчится с правнуками Даниилом и Мишелем, детьми Кости.

У Латыниной тоже был сын, его звали Андреем. Он погиб, причина смерти не называлась, и его мать предпочитает не афишировать подробности.

View this post on Instagram

Такая же тайна окружает и второго мужа Ларисы Семеновны, имя которого она не упоминает ни в мемуарах, ни в одном интервью. Известно только, что с этим человеком спортсменка прожила 10 лет, обманувшись иллюзией любви и получив взамен только горе и страдания.

Ни одной женщине такого не пожелаю. Для себя я эти годы из жизни вычеркнула и никогда в них не возвращаюсь. Слава богу, гимнастика меня в это время спасла. Я целиком и полностью посвятила себя тренерской работе, подготовке нашей сборной команды.

С третьим мужем, тогда еще главным инженером завода «Динамо» Юрием Фельдманом, Лариса познакомилась на отдыхе. Роман продолжался 3 года. Юрий рос по карьерной лестнице, был членом КПСС и парткома и когда заявил о разводе, на работе начались проблемы. Тогда он с одним чемоданом пришел к Латыниной. Позднее супруги обвенчались.

Лариса Латынина и Майкл Фелпс

Для Фельдмана гимнастка тоже третья жена. От первого брака у него есть сын Сергей, который подарил отцу внука Юру-младшего. Мальчика Лариса Семеновна считает и своим внуком.

Спорт

В 9-м классе Лариса Дирий сдала норматив на 1-й разряд, а в 1953-м окончила школу с золотой медалью. Спортивная биография гимнастки с самого начала не была безупречной, случались и досадные провалы. Так, на Всесоюзном первенстве 1950 года в Казани она выступила неудачно и проплакала в одиночестве несколько часов.

Проигрыш только вдохновил волевую девушку на новые подвиги. Вскоре она стала не только первым мастером спорта в родном городе, но и заняла 4-е место на первенстве по гимнастике среди взрослых спортсменов.

Из политехнического института, куда Лариса поступила, переехав в Киев, пришлось перейти в институт физкультуры. А на чемпионате мира в Риме в 1954-м для нее как для победительницы впервые прозвучал гимн СССР - Дирий завоевала золотую медаль в вольных упражнениях.

Лариса Латынина на брусьях

Спортсменка становилась чемпионкой Олимпийских игр в 1956-м и 1960-м, титул в составе сборной завоевала в 1956, 1960 и 1964 годах. Девушка получила четыре бронзовые медали за вольные упражнения, опорные прыжки, брусья и бревно. Серебро Латыниной принесли упражнения на брусьях (дважды), бревне, опорные прыжки и многоборье, но самые яркие выступления проходили в рамках вольных программ: здесь гимнастке не было равных.

В 1963 году в Токио Лариса в последний раз выступила в роли капитана советской гимнастической сборной, потом еще пару лет участвовала в международных соревнованиях, постепенно отступая на второй план.

С 1966-го по 1976-й гимнастка работала тренером. Благодаря ее наставничеству женская сборная СССР завоевала золотые медали на Олимпиадах 1968, 1972 и 1976 годов. Она воспитала выдающихся гимнасток, среди которых Людмила Турищева, Ольга Карасева, Лариса Петрик, Любовь Бурда, Тамара Лазакович, Нелли Ким. В 1972 году Латынина удостоена звания заслуженного тренера СССР.

View this post on Instagram

Лариса Латынина и её медали

Рекорд Ларисы Семеновны по числу наград и титулов побил пловец Майкл Фелпс . На счету американца 23 золотые олимпийские медали.

Латынина выделялась на общем фоне и внешним обликом. Она всегда была одета по последней моде. Миниатюрная красавица (рост 161 см, вес в молодости не превышал 52 кг) притягивала взгляды окружающих - кожаная курточка, юбка гофре и берет. Позже гимнастка призналась, что эта красота доставалась нелегко. В заграничных поездках спортсменка экономила на еде, чтобы купить стильную вещь, ведь тогда в советских магазинах ничего не было.

Лариса Латынина сейчас

Из квартиры на Старом Арбате Лариса и Юрий перебрались в Подмосковье. Небольшой дачный участок, полученный Фельдманом как генеральным директором «Динамо», разросся до размеров хутора. Главное хобби Латыниной - огород. Она с большим удовольствием занимается хозяйством, разводит скотину и птицу, находя счастье в простых семейных радостях, которых ей так не хватало в ее расписанной по минутам спортивной жизни.

Сегодня знаменитая украинская гимнастка отмечает свое 74-летие и годовщину свадьбы

Елена ДРАГА «ФАКТЫ»

Декабрь - особенный месяц для легендарной спортсменки, обладательницы восемнадцати олимпийских наград по спортивной гимнастике Ларисы Латыниной. 17 декабря родилась единственная дочь Латыниной - Татьяна. А 27 декабря у Ларисы Семеновны сразу два праздника: она отмечает свой день рождения и годовщину свадьбы с обожаемым супругом Юрием Израилевичем Фельдманом…

«Благодаря мужу я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете»

Лариса Латынина уже много лет живет с семьей в Подмосковье. «ФАКТЫ» позвонили нашей знаменитой соотечественнице в ее загородное имение, чтобы поздравить с семейными датами.

Так приятно, что меня не забывают в Украине, - начала беседу Лариса Латынина. - Как я себя чувствую накануне дня рождения? Ужжа-а-асно! Когда вспоминаю про очередную жуткую цифру своего возраста, то пугаюсь не столько от того, что так много, сколько от того, что так мало осталось. Нет, я, конечно, оптимистка, но чего там скрывать, такие мысли, бывает, проскакивают… Ладно, не будем о грустном. Семейные даты отметим в узком семейном кругу. Соберутся родственники и самые близкие друзья. Правда, с нами не будет дочери с семьей. В минувший понедельник Танюша с зятем Ростиславом и сыновьями Костей и Вадимом улетела в Венесуэлу.

Дочка с семьей живет в Венесуэле?

Нет, в Москве. А в Венесуэлу поехали навестить на католическое Рождество маму Ростика. Танюша окончила школу при ансамбле Игоря Моисеева и работала в «Березке», с которой объездила весь мир. Так вот, на гастролях в Венесуэле она и познакомилась со своим будущим мужем. Я, если честно, была тогда просто в шоке: «Брак с иностранцем? Только через мой труп!» Даже не разговаривала с дочерью два месяца. Но, слава Богу, все наладилось, и теперь мы прекрасно ладим с зятем. У Ростислава русские корни, а его прадед был последним губернатором Тобольска. Ростик переехал в Москву, открыл здесь сеть фотолабораторий «Кодак», ресторанов «Фрайдис» и «Ростикс».

Последние годы я не собираю гостей дома. Хочется в свой день рождения быть отдохнувшей, хорошо выглядеть, а не стоять целый день у плиты. Так что семейные праздники отмечаем в одном из ресторанов Ростислава в Москве. Там же, где мы праздновали юбилеи детей. 17 декабря дочке исполнилось 50 лет. А у Ростика юбилей был 30 ноября. Они ровесники.

Уже заказали супругу подарок на свой день рождения?

Ой, нет! Юра всегда делает сюрпризы. На 70-летие подарил мне роскошный букет бордовых роз. Сказал, что хочет, чтобы я прожила сто лет. Но так как принято дарить нечетное число цветов, то подарил 101 розу. Вы не поверите, но этим букетом я любовалась до 8 Марта! Правда, ваза стояла на прохладной веранде, я регулярно меняла воду и подкармливала цветочки сахарком и аспирином… Через год отметим, дай-то Бог, двадцатилетие свадьбы. Я ведь встретила Юрия, когда мне было уже за 50. Это мой третий брак. Благодаря Юре я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете.

В каком наряде встретите гостей?

В бежево-золотистом костюме, который подарила мне дочка, когда мы отдыхали с ней в Италии. Когда я в магазине примерила этот наряд, Танюша воскликнула: «Мама, до чего же тебе хорошо! Берем!» Но когда назвали цену, я ахнула: «Ты что, обалдела? Я за такую цену покупать одежду не буду!» - «Нет, мама, это тебе мой подарок».

Три года назад вы перенесли операцию по замене тазобедренного сустава. Как себя чувствуете сейчас?

Уже почти год хожу без палочки. На юбилей дочери - впервые после операции - надела туфли на высоченной шпильке. Подумала тогда: «Вот оно - женское счастье!» Как же это здорово, когда у тебя ничего не болит!

По-прежнему совершаете ежедневные заплывы в домашнем бассейне?

Раньше у нас был открытый бассейн - пять на десять метров. Когда мне сделали операцию, врачи сказали, что самая хорошая восстановительная процедура - вода. Все лето плавала в бассейне. Стала чувствовать себя просто здорово! Юра увидел, что мне очень помогают водные процедуры, и сделал подарок - накрыл бассейн, утеплил. Теперь вот каждый день плаваю по сорок минут. И не только плаваю - делаю разные упражнения типа аэробики. Но стараюсь не переутомляться, ведь возраст такой, что изнурять себя физическими нагрузками не стоит.

Лариса Семеновна, расскажите о своем знаменитом загородном доме.

Идея с фермой возникла у нас с Юрием лет 15 назад. Выбрали участок в 12 соток в лесу, в ста километрах от Москвы, в Калужской области. Потом еще взяли землю в аренду. В общем, теперь наш участок размером уже с гектар. Есть две теплицы, свинарник. Ой, да какой только живности у нас не было! Держали две коровы, два телка и телочку. Так что молочко парное пьем каждый день. Козы, овцы, куры, утки. Лошади были у нас очень хорошие - Звездочка и ее мама Ночка. Даже пони держали, чтобы младший внучок Юрочка катался.

Но потихоньку сокращаем хозяйство. Лошадок и пони подарили конезаводу в Калужской области. Раньше мы отправляли животных на зимний постой. Директор конно-спортивной школы говорил: «Ваши кобылы такие умницы! Они так работают с детьми. Особенно с детьми-даунами. Продай!» Вот мы и решили сделать подарок. Дети были просто счастливы!

Обожаю своих любимиц - кошек. Сколько всего кошек? Восемь! В свое время, когда я устала принимать роды, мы кошек стерилизовали, а котов кастрировали. У нас есть потомки персов. Замечательные коты, все разномастные. Хозяйка кошачьего дома - Ласонька. Пушистая, почти вся белая, с черненькими лапками. Спит у нас на кровати, в ногах. Иногда укладывается мне на грудь. Это ее самое любимое место. И так приятно мурлыче-е-т! Мур-р-ррр… Ну как трактор тарахтит! На весь дом слышно.

Как справляетесь с хозяйством?

А у нас есть помощники - семейная пара. Если уж честно, то мужчина раньше сильно пил. Прибился к нам, нанялся сторожем. Мы наставили Толяна на путь истинный. «Если будешь пить, выгоним»,- предупредили. Все - бросил пить. Закодировался. А через год к нему жена Валентина приехала. Мы им дали домик. Слава Богу, живут припеваючи.

Нам с мужем очень нравится жизнь за городом. Но часто приходится выезжать - приглашают на различные общественные мероприятия в Москву, в другие города. Мы легкие на подъем.

«Пока сны свои досматриваю, Юра уже вовсю хлопочет по хозяйству, готовит завтрак»

- С чего начинается ваш день, Лариса Семеновна?

Сначала встает муж. Он жаворонок, а я сова. Пока сны свои досматриваю, Юра уже вовсю хлопочет по хозяйству, готовит завтрак. Я прихорашиваюсь и спускаюсь на первый этаж в столовую.

И что вы обычно едите утром?

Фрукты обязательно. Козий сыр собственного приготовления. Потрясающе вкусный! Я как-то увидела в супермаркете такой сыр французского производства. Знаете, сколько он стоил? Полторы тыщи! (1500 рублей - около 400 гривен. - Авт.) А у нас свой, домашний, свежайший. Мы вообще используем для пищи натуральные, домашние продукты. Муж построил две теплицы с высокими грядками. В одной мы выращиваем зелень - сельдерей, петрушку. Во второй растут огурцы, помидоры, перцы. Помидоров в этом году было очень много. А вот синеньких - не очень. Хотя я потратила массу денег на какие-то фирменные семена. Правда, в этом году у меня уродились баклажаны белого цвета. Сделала сотэ.

Я обожаю заниматься консервированием. В кладовке хранятся сотни банок с соленьями. Из зелени тоже делаю на зиму заготовки - пюре из шпината, сельдерей замораживаю порционными брусками в целлофановых пакетиках. Потом беру маленький брусочек, перемалываю на мясорубке и добавляю в овощные супчики.

Мясо едим крайне редко. Наши помощники откармливают пару свиней. И когда забивают, дают парную свинину на отбивные.

«Деньги меня совершенно не интересуют»

Чарочку позволяете себе выпить?

А как же! Красное вино употребляем с мужем регулярно. До двух бокалов в день. Для здоровья полезно.

В своем родном Херсоне часто бываете?

Там прошло мое детство, и гимнастикой в Херсоне я начала заниматься. В прошлом году исполнилось ровно 60 лет с того дня, когда я впервые пришла в гимнастический зал школы № 14 в Херсоне. Последний раз приезжала на родину два с половиной года назад. К сожалению, по печальному поводу - на похороны моего первого тренера Михаила Афанасьевича Сотниченко. Ему было 92 года… Увидела домик двухэтажный, в котором родилась и выросла. Квартирка наша, вернее, полуподвальная землянка, сохранилась. Во дворе сидели пожилые женщины - наши соседки. Так они узнали меня! Это было так трогательно! Обнимались-целовались…

У вас, наверное, столько медалей, что и сосчитать трудно. Сколько же их?

Когда я начинаю подсчитывать все свои спортивные награды, сбиваюсь где-то между цифрами 140 и 150. Меня подчас спрашивают: «Какая из медалей вам особенно дорога?» Конечно же, первая. И еще, наверное, последняя. Не могу не сказать о наградах чемпионата мира 1958 года в Москве. Тогда на помосте я думала не столько о призах, сколько о том, что у меня скоро должен родиться ребенок. Я выступала на четвертом месяце беременности и выиграла четыре золотые медали чемпионата мира.

Были предложения продать награды?

Да сколько угодно! Но я всегда говорила категорически: «Нет!» Почти все хранится у нас дома в красивом многоярусном шкафу итальянской работы. В Турине меня пригласили нести олимпийский факел на одном из этапов эстафет. Факел - большая, тяжелая штука, а надо было пробежать трусцой пятьсот метров. Слава Богу, справилась с задачей. Потом этот факел мне подарили. Так вот, позвонил коллекционер и попросил продать костюм, в котором я бежала, и факел. «Нет, - говорю, - деньги меня совершенно не интересуют».

В жизни вам везло?

Не могу сказать, что у меня абсолютно все в жизни складывалось удачно. Случалось, конечно, и проигрывать по мелочам, спотыкаться. Но когда дело касалось серьезных дел, они у меня, как правило, получались. Господь Бог и Судьба меня хранили и, слава Богу, хранят до сих пор.

Что мне помогает в жизни? Хочу дать простой совет: надо радоваться и получать удовольствие от каждого прожитого дня, стараться видеть и запоминать хорошее, гнать прочь грязные мысли - свести с кем-то счеты, отомстить… Это ведь человека изнутри сжирает. Находите удовольствие и радость от общения с людьми.

Мечтала о балете, занималась в хореографической студии в херсонском Доме народного творчества. Из-за сложившихся обстоятельств Латыниной пришлось расстаться с танцами, и в пятом классе она записалась в школьную секцию гимнастики. Ее первым тренером стал Михаил Сотниченко. В девятом классе выполнила норматив мастера спорта.

В 1953 году, окончив школу с золотой медалью, Лариса Латынина переехала в Киев, поступила в Политехнический институт и продолжила тренировки под руководством заслуженного тренера СССР Александра Мишакова. После второго курса перешла из Политехнического института в Институт физической культуры. Обучение она совмещала с выступлениями на соревнованиях различного уровня, и вскоре к ней пришел первый крупный успех: в составе сборной команды СССР в 1954 году в Риме она стала чемпионкой мира.

В 1956 году спортсменка дебютировала на Олимпийских играх в Мельбурне. Дебют оказался успешным - советская гимнастка стала абсолютной олимпийской чемпионкой, открыв счет своей уникальной коллекции олимпийских наград.

Для большинства читателей "Бульвара" гимнастика - хобби, развлечение, отдых, а для нашей прославленной землячки Ларисы Латыниной - судьба. Ее называют символом эпохи: только медалей разного достоинства - олимпийских, с чемпионатов мира, Европы и СССР - у нее более полутора сотен.

Для большинства читателей "Бульвара" гимнастика - хобби, развлечение, отдых, а для нашей прославленной землячки Ларисы Латыниной - судьба. Ее называют символом эпохи: только медалей разного достоинства - олимпийских, с чемпионатов мира, Европы и СССР - у нее более полутора сотен. Ее имя занесено в Книгу рекордов Гиннесса и в список выдающихся спортсменов, украшающий Зал олимпийской славы в Нью-Йорке, но вряд ли были бы эти победы возможны, если бы она не научилась достойно проигрывать. Именно это, как убеждают последние события в Украине, порою куда труднее. Особенно для сильного, амбициозного человека, признанного лидера... Волю эмоциям Лариса Дирий (эту фамилию она носила в девичестве) дала только раз - на своих первых всесоюзных соревнованиях, куда 16-летняя гимнастка попала с командой украинских школьников, она получила за упражнения на перекладине ноль баллов. Как горько тогда Лора плакала!.. С тех пор ее слез не видел никто. Ни когда она уходила из киевского Политеха, признав, что не сможет совмещать серьезную учебу с тренировками в сборной, ни когда в результате интриг покинула по собственному желанию должность старшего тренера сборной СССР, ни когда второй, несуразный и непродолжительный брак распался, после того как посадили мужа... Ироничная Лариса Семеновна любит называть себя "бабушкой русской гимнастики", хотя, судя по всему, она с куда большим удовольствием называла бы себя просто бабушкой и так же нежно, как свои цветы, растила любимых внуков. Увы, единственная дочь, которая 15 лет танцевала в ансамбле "Березка", встретила свою любовь на гастролях в Венесуэле. Как ни протестовало сердце, Латынина благословила это замужество, обрекшее ее на разлуку с самыми дорогими людьми. К своим 70-ти она поняла, что для женщины главное...

"ДНЕМ МАМА РАБОТАЛА УБОРЩИЦЕЙ, А НОЧЬЮ - ИСТОПНИКОМ"

Знаете, я и сама очень часто задавала себе этот вопрос. Трудно объяснить, почему меня приворожил именно балет, но с самого раннего детства мне очень нравилось двигаться, причем под музыку. У меня сохранились старые-старые, потрепанные фотокарточки - на них я в детском саду в какой-то марлевой накидке отплясываю. Всегда, сколько себя помню, мне очень хотелось танцевать. Увы, в Херсоне возможности серьезно заниматься балетом не было, но... Сейчас уже не скажу, кто из девчонок повел меня в хореографическую студию, когда та открылась при Доме народного творчества...

- Занятия были платные?

Да, и дорого стоили! Моя мама, работая днем уборщицей, а ночью истопником, получала 225 рублей. Из этих денег 50 рублей нужно было отдавать за уроки хореографии.

- Маме не жалко было?

Не знаю, она мне этого не говорила, но платила исправно... Руководил нашей студией потрясающий, как мне на то время казалось, человек. Николай Николаевич Стессо, так его звали, говорил, что окончил Вагановское училище, танцевал когда-то в Мариинке, и с нами, малышами, - а нас в группе было, по-моему, человек 18 - он занимался на таком профессиональном уровне, что через полгода мы уже видели себя будущими балеринами. Во всяком случае, ни о чем ином я не мечтала...

Увы, занимались мы всего год. Как оказалось, комнату при Доме народного творчества Николай Николаевич снимал. Из тех денег, что мы приносили, он платил пианисту и техперсоналу, чтобы поддерживать в помещении более-менее нормальные условия, но средств на все это не хватало. Наших родителей собрали и объявили: студия закрывается. Стессо ушел преподавать в клуб, где занимались уже взрослые девушки...

-...и забрал вас с собой?

Меня и еще одну девочку. В клубе репетиции были вечером, а после них крутили трофейные, американские фильмы. Конечно, мы не могли уйти, их не посмотрев. Один раз я пришла поздно домой, второй, и мама, женщина властная, сказала: "Все, больше балетом ты заниматься не будешь!".

- Неужели заподозрила что-то плохое?

Просто боялась, но я ощутила радость движения и уже не могла без этого жить. Остальное - дело случая. Однажды в школе через стеклянную дверь спортивного зала увидела, как девочки делают под музыку вольные упражнения. Мне показалось, что это сродни балету, и я попросила нашего преподавателя физкультуры Михаила Афанасьевича Сотниченко, который вел гимнастическую секцию, туда меня записать.

- Однажды, насколько я знаю, в Херсон приехала великая танцовщица Ольга Лепешинская...

Она выступала с отдельными балетными номерами, и один из них - "Слепая девушка", меня просто потряс. В этом танце было столько чувств! Я сидела, не дыша, не в силах оторваться от сцены, и мое маленькое сердчишко сжалось... Думала: как жаль, что прервались занятия хореографией. После представления я не могла просто так уйти, побежала к служебному входу. Дело было зимой, холод стоял жуткий, а я стояла и ждала, чтобы еще раз увидеть Лепешинскую "живьем"...

- Наверное, казалось, что она неземная, не такая, как все остальные...

Да, но когда балерина наконец появилась, она потрясла меня еще больше, чем на сцене. Во время выступления я видела образ, движение, одухотворенность - искусство, а здесь вышла женщина с потухшими глазами, абсолютно выжатая, с забинтованными ногами...

- Маленькая, некрасивая...

Да, небольшая такая, вся, как мне казалось, от холода съежившаяся. "Боже мой! - думаю. - Она же всю себя отдала нам, зрителям, от нее ничего не осталось". Этот шок запомнился мне на всю жизнь. Я поняла: если уж что-то делаю, как бы мне тяжело ни было, должна выдать все, произвести впечатление на тех, кто на меня смотрит. И вы знаете, это давало свои результаты. Реагировали не только зрители, но и судьи, потому что они тоже люди.

"Я НЕ ВИНОВАТА, ЧТО НАДЯ КОМАНЕЧИ РОДИЛАСЬ НЕ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ"

Мне этот вопрос задают часто, но... Выступая, я занималась любимым делом, и потом, тренируя сборную СССР, продолжала им заниматься. Работала с полной отдачей, а то, что происходило вокруг... Для меня это было второстепенно - главное, что сделанное приносило результат.

Если честно, мне повезло, что моим тренером был Александр Семенович Мишаков.

- Он ведь тренировал также семикратного олимпийского чемпиона Бориса Шахлина...

Точно. Это был умнейший человек, который знал мой характер. Он видел, что по природе своей я - извините, что нескромно, может быть, скажу...

-...вам можно...

По натуре - во мне это с пеленок было заложено - я победитель, лидер! Если с мальчишками мчаться наперегонки, то обязательно должна была прибежать первая, если на дерево лезть, то выше всех, в учебе - в первых рядах. Может, это и помогло мне окончить школу с золотой медалью.

- Какая редкость для спортсмена!

Александр Семенович знал мой характер и никогда на меня не давил. Если кто-нибудь из чиновников на эту тему с ним заговаривал, он замыкал это все на себе. Передо мной ставил только одну задачу: "Лариса, сделай так, как ты умеешь".

Тем не менее, став главным тренером сборной, вы сполна ощутили чиновничий прессинг. Вам, в частности, предъявили счет за Олимпиаду в Монреале, где команда советских гимнасток завоевала "всего" три золотые медали... Не было за такую несправедливость обиды?

- (Пауза ). Обида была, но не на функционеров, которые далеки от наших проблем и в гимнастике не разбираются, - задевали нападки чиновников, прекрасно знавших спорт. Управление гимнастики в то время возглавлял Юрий Евлампиевич Титов (я была у него в непосредственном подчинении), а заместителем председателя Спорткомитета был Анатолий Колесов, олимпийский чемпион... По борьбе, правда, но все-таки природу спорта он понимал.

Мы вернулись из Монреаля с тремя золотыми медалями: одну выиграла команда и две - Нелли Ким. Если бы с таким урожаем российские гимнастки приехали сейчас из Афин, их бы считали героями, а тогда меня с одного собрания на другое таскали: почему проиграли абсолютное первенство? Понимаете, я не могла оправдываться. Единственное, говорила: "Ну я же не виновата, что Надя Команечи родилась не в Советском Союзе...". Такие девочки рождаются раз в несколько десятков лет, и тут ничего не сделаешь: она объективно была сильнее всех остальных.

Это была моя третья Олимпиада как тренера, и мы ее выиграли. За три олимпиады девочки, с которыми я работала, завоевали 10 золотых медалей, но... До меня доходили какие-то слухи. Недоброжелатели стали говорить: "Латынина устарела, ее методы и требования к гимнастике уже несовременны, она проповедует женственность и красоту...

-...то, к чему в последнее время снова вернулись...

А сейчас нужны трюки". Как говорил Юрий Евлампиевич, "нужно выполнять как можно больше элементов в единицу времени".

Мне надоело все это выслушивать - я написала заявление и из Спорткомитета ушла. Четыре года работала в оргкомитете Олимпиады-80, занималась подготовкой и проведением соревнований по гимнастике.

- Если память мне не изменяет, помост вы покинули в 30 лет...

- А сейчас в каком возрасте девочки заканчивают выступать?

Ну вот, Светлана Хоркина отпраздновала в этом году 25-летие и заявила, что уходит. И то на нее все ополчились: мол, слишком уж великовозрастная... Это была ее третья Олимпиада, а я на третью Олимпиаду в Токио поехала в 29.

- Скажите, в то время гимнастика была намного легче, чем сейчас?

Когда я смотрю хронику, представляю, как реагировали бы на эти кадры совсем юные гимнастки, малышки. Они бы ахнули: "И это олимпийская чемпионка? Да мы же такое делали, когда начинали!". Но в наше время такие элементы только мы выполняли, больше никто в мире. Это во-первых! Во-вторых, нынешние юные гимнастки, наверное, и не подозревают, что вольные упражнения мы делали на голом паркете, а иногда даже на бетонном полу... И тренировались, и на соревнованиях выступали без ковра - тогда не принято было ничего подстилать.

Потом появился тоненький коврик, еще года через два под него стали подкладывать сантиметровый войлок. Только когда последний раз в 32 года я выступала на чемпионате мира в Дортмунде, там в порядке эксперимента положили гимнастический помост - эдакий слоеный пирожок. Сейчас это внушительный пирог: когда по нему идешь, он весь под тобой пружинит... Всякий раз я думаю: "Боже мой, с каким удовольствием мы бы выполняли на нем и акробатику, и всевозможные прыжки, полеты".

Все снаряды, естественно, совершенствуются, и подготовка сейчас идет совсем по-другому. Если мы разучивали какой-то сложный элемент, все зависело от тренера. Ему приходилось нами - а мы уже взрослые были! - буквально жонглировать, он переворачивал нас руками. Ни батутов, ни поролоновых ям, ни видеомагнитофонов...

-...чтобы посмотреть на свои промахи...

Не было. Представьте, сидят две-три гимнастки, и тренер объясняет им причины какой-то ошибки, но одна схватывает быстрее, а другая никак не сообразит, что ей втолковывают.

"ЧЕМПИОНКОЙ МИРА Я СТАЛА НА ЧЕТВЕРТОМ МЕСЯЦЕ БЕРЕМЕННОСТИ"

Тамара Манина, Лида Калинина - все они за метр 62...

- Сейчас гимнасток такого роста практически не встретишь - все, как правило, маленькие...

Нет, иногда встречаются... Светлана Хоркина, о которой я уже говорила, очень стройная и рослая девочка.

- Только уж больно худенькая, аж изможденная...

Да, к последней Олимпиаде она очень похудела... Чересчур...

- Может, съемки для "Плейбоя" так повлияли?

- (Смеется ).

Лариса Семеновна, я знаю о совершенно потрясающем факте из вашей биографии: на чемпионате мира в Москве вы выступали на четвертом месяце беременности. Не всякая спортсменка отважилась бы, будучи в положении, биться животом о брусья... Каким бы вы ни были рисковым, отчаянным человеком, как ни хотели завоевать свое очередное золото, наверняка в голову закрадывались мысли о самосохранении, о будущем ребенке. Как вы вообще на такое решились?

Дело все в том, что после Олимпиады в Мельбурне я очень серьезно болела. Простудилась на сборах в Узбекистане, где, как всегда, проявляла характер. Ребята играли в волейбол около горной речки, и иногда мяч падал в воду. Никто не хотел его доставать, потому что вода была ледяная, а я говорила: "Какие же вы мужчины?" - и прыгала за мячом.

Словом, демонстрировала волю, забыв, что я женщина. Вот и докупалась - потом пришлось это расхлебывать. Началось воспаление, появилась очень большая опухоль. Почти два месяца я лежала в киевской клинике у знаменитого профессора Лурье. Слава Богу, все обошлось. Через год, за два месяца до чемпионата мира, я снова пришла к профессору. Он улыбнулся: "У меня были серьезные сомнения относительно того, сможешь ли ты иметь детей. Рад, что они не подтвердились, поздравляю!". Я в слезы, а он удивился: "Почему же ты плачешь?". - "Через два месяца у меня чемпионат мира". Лурье вскинул брови: "А что тебе мешает? Выступай, ради Бога". - "Так будет же почти четыре месяца!" - всхлипываю. "Ну и что? У меня балерины в шесть месяцев танцуют".

- Кошмар!

Доктор сказал: "Ты крепкая, у тебя и мышцы тренированные, и брюшной пресс. Я расскажу, как себя вести, когда снизить нагрузку...".

- Не брал Лурье грех на душу?

Не знаю, но я ему поверила. На прощание профессор предупредил: "Никому ничего не говори, потому что (вот его слова) начнутся комиссии, советы. Сами напугаются и тебя напугают".

- Психолог!

Конечно! Эти два месяца дались мне нелегко. Помню разговор с моей подружкой Тамарой Маниной (она двукратная олимпийская чемпионка, в прошлом году мы отмечали 50-летие нашей дружбы). Когда перед открытием чемпионата мы разминались, я сказала: "Господи, так хочется закрыть глаза и открыть, когда все это уже закончится". - "И ты чемпионка мира!" - смеется Томка. "Да я об этом даже не думаю", - говорю, а она: "Ну да, так я тебе и поверила". Но у меня действительно было такое состояние...

- Начался токсикоз?

Тогда еще нет - он появился во второй половине беременности, тем не менее все это не очень легко давалось...

- Неужели вы никому ничего не говорили? Даже тренеру?

Ни одной живой душе! Тренер тоже ни о чем не подозревал, хотя потом, когда жена стала его стыдить: "Где же твои глаза были?", сказал: "Я знал, только никого в это не посвящал".

В общем, разминаемся мы с Томкой, а у нас на брусьях, на верхних жердях, исполнялся мах и переворот. Я говорю выводящему тренеру Червяковой, которая выходила с командой на помост: "Антонина Ивановна, придержите меня, пожалуйста". Она с укоризной: "Лариса, ну когда же ты сама будешь справляться?". - "Не волнуйтесь, - отвечаю, - на оценку я все сделаю". То есть я все-таки себя страховала.

Многие говорят, что гимнастки животом о снаряд ударяются. В то время брусья у нас были очень узенькие, не такие, как сейчас. Нынешние, по-моему, на полтора метра по ширине разводятся, а у нас был предел - 90 сантиметров, поэтому, когда мы подходили на большом махе к нижней жерди, всем казалось, что бьемся животами. В действительности же удариться животом о брусья трудно - об этом позаботилась природа... Она так создала женщину, что здесь (показывает) по бокам торчат косточки, и сначала ты соприкасаешься с жердью косточкой, а это очень больно. Поэтому мы всегда принимали удар этим местом, а потом уже переходили на бедра.

В общем, когда чемпионат мира закончился...

-...и вы стали абсолютной чемпионкой...

Я тут же побежала звонить в Киев, Лурье. Увы, в клинике меня огорчили: неделю назад профессор скончался. Ни я, ни моя дочка так и не смогли сказать ему спасибо за благословение.

"ВЕЛИКИЙ СПОРТСМЕН НЕ ДОЛЖЕН КАНЮЧИТЬ: "ОЙ, МЕНЯ ЗАСУДИЛИ!"

Абсолютно!

- Легко?

Не очень - помешал сильнейший токсикоз, но возник он не из-за гимнастики. Накануне в качестве гостьи меня пригласили в Латинскую Америку. В поездку отправились актриса Изольда Извицкая, я, представитель ЦК комсомола.... Мы встречались с молодежью, ездили, рассказывали...

- Пропагандировали советский образ жизни?

Да, в Чили и в Аргентине. В бытность спортсменкой я очень любила мясо, особенно с кровью, недожаренное, а в Латинской Америке это же коронное, культовое, можно сказать, блюдо. Весь месяц с удовольствием ела стейки с острым кетчупом, отвела там душу, а потом мне это аукнулось. Последние две недели я вспоминаю, как страшный сон. Давление было 220 на 160...

- У молодой девушки!

Ну, относительно молодой - 24 года мне было. И давление высокое, и 9,9 белка в моче. Меня все время кололи, что только не делали. Положение было критическое... Вызвали моего супруга и сказали: "Если завтра состояние Ларисы не начнет улучшаться, приступим к стимуляции искусственных родов, и никто не знает, останется ребенок живым или нет". Слава Богу, Татьяна, видно, подслушала и родилась сама (смеется ).

В сборной всегда хватало девчонок, которые - при всем уважении к Ларисе Латыниной - тоже хотели стать олимпийскими чемпионками и чемпионками мира. "В конце концов, чем она лучше? - наверняка говорили они. - Мы тоже самоотверженно тренируемся, тоже много умеем!". Конкуренция, знаю, была жесткой: иногда первым номером на соревнования отправлялась Астахова, а вы ехали вторым, и тем не менее выигрывали золото. Скажите, эта конкуренция между гимнастками не перерастала во вражду или вы умели аккуратно балансировать, оставаясь подругами?

Мои основные конкурентки Тамара Манина, Полина Астахова и Соня Муратова (она немножко постарше) были примерно равны по силам. Настолько, что, выступая на 12-ти чемпионатах Советского Союза, я выиграла всего два.

- И то, по-моему, уже после олимпийских побед...

Да, в 61-м и 62-м годах. Ничего удивительного - все девчонки были очень сильны. Только где-то сбой допускала, они тут же меня обскакивали, тут же! Может, помогало то, что мы с Александром Семеновичем правильно воспринимали поражения...

- Не делали из них трагедий?

Абсолютно. После каждого проигранного соревнования искали, где и что упустили, в чем просчитались. Мы не искали виноватых, как многие российские гимнастки после Афин, не твердили во всеуслышание, что нас засудили, нам недодали...

- А их, вы считаете, не засудили?

Российских девочек? Нет!

- По-вашему, все было объективно?

Да, совершенно!

- А Немов? Разве не допустили по отношению к нему произвол?

Думаю, Алексею просто не повезло в очередности выступлений. Если же говорить о его оценке... У каждого судьи были свои резоны: один поставил 9,7, другой - 9,75, кто-то - 9,8. Средняя оценка получилась между 9,7 и 9,8, и она, в принципе, справедливая, потому что в соскоке он допустил довольно приличный шаг. Его можно было наказать, но Немов работал третьим, и каково было видеть, как после него за более слабые, менее эффектные и не так уж идеально исполненные комбинации...

-...ставили 9,8 и 9,85?

Тут уж, конечно, наметился перекос.

- То есть несправедливость была?

Здесь - безусловно! Я на трибуне сидела и восхищалась Алексеем, когда он вышел на помост и стал успокаивать зрителей. Немов поблагодарил их, сказал: "Еще пять человек должны выступать. Успокойтесь, пожалуйста, все нормально!".

- Русское великодушие и всепрощение?

Да, это по-настоящему великий спортсмен! Великий спортсмен не должен канючить: "Ой, меня засудили!"....

И все-таки, возвращаясь к вашим отношениям с подругами по сборной. Они были со всеми нормальные или периодически какая-то вражда возникала?

В нашей сборной вражды не было никогда. С кем-то мы дружили, с кем-то просто общались. Тамара Манина, моя подруга, человек очень взрывной... Под настроение она могла бросить: "Ну что там Латынина?! У нее и это не так, и то, а оценки всегда высокие. Шла бы лучше в легкую атлетику" (Я хорошо прыгала и бегала).

- Вы это прощали?

Некоторые пытались нас поссорить, нашептывали мне: "Томка про тебя то говорила, это...". Но я понимала, что в порыве она могла брякнуть что угодно, а потом, в нормальных условиях, отходила... Мы с ней в одном номере жили, на пару обошли все театры, музеи, обсуждали книги. У нас много общего было...

"Я СЧИТАЛА: ЛУЧШЕ ТЕРПЕТЬ ОТ ТАКОЙ СТЕРВЫ, КАК КОРБУТ, ЧЕМ ЛИШИТЬ КОМАНДУ ЯРКОЙ ГИМНАСТКИ"

Вы знаете, я всегда очень высоко ценила внутреннюю наполненность, когда на помост выходит не робот, а человек, который живет тем, что делает. Для меня первым номером была Наташа Кучинская, она доставляла столько радости, удовольствия... И тем, кто смотрел на нее в тренировочном зале, и тем, кто видел ее на соревнованиях.

Совершенно неудивительно, что в Мехико ей присвоили звание "Невеста Мехико": даже уступив золото чешке Вере Чеславской, она завоевала сердца мексиканцев.

Была у нас еще одна очень талантливая девочка - Нина Дронова. Спортивный журналист Станислав Токарев как-то написал о ней большую статью, где назвал Нину Моцартом гимнастики. Ей тогда было 13-14 лет. Дронова схватывала все на лету, как Команечи, была от природы одаренной, двигательно одаренной. Плюс ко всему еще и очень артистичной. К сожалению, она была склонна к полноте, а отказать себе в удовольствии поесть не могла... Это ее и сгубило.

Я не могу не спросить вас об Ольге Корбут, которая расцветала в вашу бытность старшим тренером сборной. Потом она уехала в Соединенные Штаты, и теперь мы уже знаем нелегкие перипетии ее спортивной и личной жизни. Ольга дала несколько скандально известных интервью западной прессе, в которых рассказала о сексуальных домогательствах со стороны ее тренера. Она утверждала, что в советской сборной это система, что тренеры относились к гимнасткам как к производителям медалей, а не как к людям, личностям... Это правда или в тот момент в ней говорила какая-то застарелая обида?

Я не во всем могу согласиться с Корбут, не считаю, будто замараны все советские тренеры, и уж совершенно не согласна, что это система! Если у Ренальда Ивановича Кныша, ее тренера, и впрямь была упомянутая наклонность...

-...значит, была?

То Ольга и другие гимнастки, которые постоянно работали с ним в Гродно, лучше об этом знают. На сборах мы ничего такого не замечали. Единственное, могу сказать, что по характеру своему Ольга, конечно, не подарок и в сборной я много от нее натерпелась.

- Но чемпионкам это простительно!

Как старший тренер я всегда считала: лучше терпеть от такой стервы, как Корбут, чем лишить команду яркой гимнастки... Когда она выходила на помост, все прощалось. Это такой был полет, такая экспрессия...

- Зрители ее любили?

Души в ней не чаяли. Особенно им нравилась Олина непосредственность. Помню, на показательных выступлениях в Америке она выполняла сложнейший элемент на бревне... Зрители ее ждали, и когда объявили Корбут и она вышла, стали кричать, хлопать. Ольга выполняла упражнение в шикарном настроении, потом сделала сальто и... упала. В конце она вот так села на маты - ноги врозь и сплюнула сквозь зубы: "Тьфу!".

- Детская непосредственность!

Это была естественная реакция человека на падение... Зрителям такие вещи очень нравятся.

- Зал аплодировал?

Не то слово - зрители просто неистовствовали...

Другая ситуация сложилась на показательных выступлениях в Австралии. Там тяжело было: большая нагрузка, все уставали, и Ольга в том числе. И вот перед каким-то выступлением она сказала Ренальду Ивановичу: "Сегодня я выступать не буду". Он возмутился: "Как это? В афишах везде твое имя, зрители идут на Корбут". - "Не буду, я устала". Уж как он с ней разговаривал...

- Но хоть не бил?

Не знаю, не видела... Она сидела, поджав ножки, на постеленном в коридоре паласе, и вдруг Кныш схватил ее за руку и потащил к моему номеру. Постучал, я открыла дверь. Он швырнул ее ко мне в комнату и сказал: "Делайте с ней что хотите - я с этой девчонкой больше работать не буду".

- Что же вы с ней сделали?

Мы потихоньку поговорили. Она поплакала, пожаловалась, что устала. "А ты сделай одно упражнение, - говорю. - Можешь немножко его облегчить. Это все-таки не соревнования, а показательные выступления, но ты должна появиться перед зрителями, потому что люди идут на тебя". Все это было сказано спокойным тоном...

"ТРАВМА ЛЕНЫ МУХИНОЙ НА СОВЕСТИ ЕЕ ТРЕНЕРА МИХАИЛА КЛИМЕНКО"

Там сложная ситуация... Я регулярно у Лены бываю...

- Сколько ей уже лет?

44. 24 года она лежит, прикованная к постели, а самое главное... Бабушка ухаживала, помогала, но вот уже третий год...

- Умерла?

Нет, лежит рядом, и в квартире сейчас два лежачих больных. Помогают Ленины гимнастические подружки (она заочно окончила институт физкультуры).

- Мухина вообще не может вставать, совершенно?

Она и сидит-то, только если ее посадят, обложат подушками, а в основном, конечно, лежит. У нее потрясающе умненькая головка, она много читает, смотрит по телевизору все программы, очень толково рассуждает.

- Трагедия!

- (Горько вздыхает ).

- О ней забыли, Лариса Семеновна? Государство, общество?

Забыть не забыли, но...

- Не дай Бог никому!

Ой! Я единственное могу сказать: все-таки эта травма на совести ее тренера Михаила Клименко. Вскоре после Олимпиады в Москве, когда Мухину уложили и много-много раз оперировали, он со всей семьей уехал в Италию и прекрасно живет там по сей день со своими детьми.

- Лена была реальным претендентом на золото?

Нет (со слезами ), она тогда вообще в команду не попадала!

- Да вы что?!

Из-за этого беда и случилась. Клименко очень хотел, чтобы Мухина в Москве выступила. Никто не сомневался, что команда завоюет олимпийское золото, и он надеялся стать тренером олимпийской чемпионки.

- Он просто ее загнал?

Именно. У Лены безумно болела нога, а он заставлял работать... К сожалению, меня нечасто приглашают просто побеседовать, поговорить с тренерами, с гимнастками. Не знаю почему - может, боятся, что я их не тому буду учить (смеется)? Но я и раньше всегда тренерам говорила, и сейчас говорю: "Если что-то у гимнастки болит, не насилуйте, потому что это аукнется". Некоторые твердят: "Необходимо научить ребенка работать через боль: вдруг получится так, что надо будет выступать с болью".

- А сами вы часто с болью выступали?

Однажды такое было, но тренироваться с болью?!.

- Нельзя?

Я не тренировалась. Когда выступаешь с болью, эмоции как-то ее заглушают, она уходит на второй план, но когда тренируешься в зале, зачем же себя насиловать? Можно просто полечиться и восстановить то, что повреждено.

Я не могу не задать вам важный, на мой взгляд, вопрос. Гимнастика - это хорошо, но существует еще личная жизнь, потому что каждая гимнастка прежде всего женщина. Вы прошли через несколько браков. Знаю, что с первым мужем, чью фамилию носите до сих пор, вы дружите, мало того, с вашим третьим мужем он в замечательных отношениях...

Ой, до смешного доходит. Как-то Иван сказал Юре: "Юра, я так тебе благодарен, что ты у Лоры в мужьях" (смеется ).

О втором муже, как мне поведали, вы даже вспоминать не хотите, а третий ваш муж - Юрий Израилович Фельдман - академик, профессор, доктор наук, человек высокоинтеллектуальный. Скажите, что нужно женщине для ощущения личного счастья?

Многие рвутся в руководители, депутаты, в бизнес-леди - это теперь модно, но мне кажется, что любой женщине, какой бы сильной она ни была, хочется иногда расслабиться, стать такой уязвимой...

- Чтобы ее жалели, помогали...

Природа у нас такая, что нам надо верить: ты можешь на кого-то опереться, с кем-то посоветоваться или переложить какие-то трудности на надежные плечи. Здорово, если такая возможность есть, и я благодарна судьбе и Господу Богу за то, что в заключительной части моей жизни они подарили мне такого замечательного человека, как Юра.

- Вы в Подмосковье живете?

В 100 километрах от Москвы.

- Немалое расстояние...

Как сказать - полтора часа езды на машине. Дорога очень хорошая, поэтому...

"МОЙ ВОЗРАСТ МНЕ НРАВИТСЯ"

Нет, всего лишь 12 соток, но мы еще взяли землю в аренду, и в общем получается почти три гектара. Это чтобы сохранить все то, что вокруг наших соток, чтобы не вырубали сосны...

- У вас и животные какие-то есть?

Две лошадки, четыре коровки, пять козочек. Вчера, кстати, самая младшая коза родила. Новорожденную козочку - а она черненькая, кудрявенькая - назвали Цыганкой...

- Как вы с таким хозяйством управляетесь?

У нас есть помощники - муж с женой: они и помогают ухаживать за животными.

- А на земле сами работаете?

У нас большой сад, две теплицы. Мое хобби - цветы, и сейчас я переживаю, что уехала, а начались морозы. У меня еще не все розы укрыты: не хочется, чтобы они погибли.

Общаясь с природой, с землей, с животными, с кошками, с собакой (у нас очаровательная овчарка), получаешь от них столько положительной энергии! И сажая цветы тоже. Смотрю потом на свои руки и думаю: "Боже мой, когда же я их отмою?". Меня спрашивают: "Почему ты в перчатках не работаешь?". Не могу! Не ощущаю тогда землю, и потом мне еще кажется, что когда прикасаешься голой рукой к почве, от нее тоже что-то получаешь.

- Лариса Семеновна, а что за потрясающий орден у вас на груди?

Это серебряный орден Международного олимпийского комитета - им меня наградили в мой полуюбилей. Орден очень красивый, но не будешь же такой огромный носить. К нему, видите, полагается маленькая копия, а каждый из этих значков (показывает ) соответствует олимпийской медали.

- У вас же 18 олимпийских медалей. Фантастика!

В этом году мы с Шамилем Тарпищевым зашли к президенту Международного олимпийского комитета Жаку Рогге. Он в это время давал телевидению интервью, в кабинете у него стояли лампы, зонт для подсветки.

Рогге нас увидел и говорит журналистам: "Посмотрите, это Латынина!". И стал считать значки у меня на груди: "Смотрите, девять золотых". Потом: "Раз, два, три, четыре, пять серебряных, четыре бронзовых. Запомните это!" - сказал журналистам.

- В мировом спорте есть еще обладатели 18 олимпийских медалей?

- (Скромно отведя глаза ). Нет. Мне повезло, потому что нам, гимнасткам, возможно завоевать много медалей. В игровых видах спорта, как бы ты ни лез из кожи вон, все бесполезно. Другое дело коньки, лыжи, плавание, легкая атлетика.

Вот у Пааво Нурми - легкоатлета, который выступал на трех Олимпиадах в 20-е годы, - тоже девять золотых, но общее число поменьше - 12.

Лариса Семеновна, я всю жизнь был влюблен в вас как в гимнастку, спортсменку, а сегодня влюбился в Ларису Латынину как в человека. Уверен, и говорю абсолютно искренне, что те же чувства возникли у всех, кто прочитал ваше интервью. Я благодарен вам за эту беседу и желаю дальнейшей самореализации. По-моему, вы еще очень молоды...

- (Смеется ). Вы знаете, я отдаю себе отчет в том, сколько мне лет, хотя чувствую себя нормально. Да, глаза молодые, но я прекрасно понимаю: осталось мало. Вот это жалко! Тем не менее, когда спрашивают: "А хотели бы сбросить лет 30-40?" отвечаю: "Нет, не хочу!". Мне нравится мой возраст. Единственное пожелание: не болеть и прожить немножко подольше.

Латынина Лариса Семеновна (девичья фамилия - Ди́рий ; род. 27 декабря , Херсон , Украинская ССР , СССР) - украинская советская гимнастка , девятикратная олимпийская чемпионка (1956, 1960, 1964), Заслуженный мастер спорта СССР (1956), неоднократная чемпионка мира и Европы (1957-62), СССР (1956-64) в личных и командных соревнованиях, Заслуженный тренер СССР (1972), Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации.

Семья

• Муж (первый брак) - Иван Ильич Латынин
  • Дочь - Татьяна Ивановна Латынина (род. 1958), танцевала в ансамбле «Берёзка »
  • Зять - Ростислав Вадимович Ордовский-Танаевский Бланко (род. 1958), бизнесмен
    • Внуки: Константин (1981 г. рожд.), Вадим (1994 г. рожд.).
• Сын - Андрей (погиб)
• Муж (третий брак) - Юрий Израилевич Фельдман (род. 1938), доктор технических наук, профессор, академик Российской и Международной академии электротехнических наук, в прошлом - президент, генеральный директор ОАО «Акционерная электротехническая компания „Динамо“»

См. также

Напишите отзыв о статье "Латынина, Лариса Семёновна"

Примечания

Ссылки

• - олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Латынина, Лариса Семёновна

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.

Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.

Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.